Димитриусу Бенардаки

Солунью управлял проконсул юный.
Сражался он без отдыха и сна,
чтоб Риму покорился мир подлунный
и эллинов расширилась страна.
Благоволил Максимиан Галерий
Димитрию, пока вдруг не узнал,
что славный грек был христианской веры,
поэтому безбожников не гнал,
и шествия в честь Вакха и Венеры,
и оргии пытался запретить…
Тогда в Солунь вошли легионеры,
и Августом объявлен был эдикт:
«Безумного проконсула Солуни
в темницу для леченья поместить.
Безбожников на жертвенник Фортуны
отправить. Все волненья прекратить!»
Но прежде, чем тюремщики надели
проконсулу на ноги кандалы,
Димитрий смог свои дома и земли
бездомным и убогим раздарить,
оставив ризы и награды Луппу –
любимому слуге. Он с той поры
взирал на каждый грех как бы сквозь лупу,
желая быть вне дьявольской игры…
Заблудшая душа подобна трупу,
что пухнет во фригановых кустах,
когда живот прилип к свиному крупу
и мерзостью исполнены уста.
Хитон сокроет гнойники на теле,
но у души – ни ризы, ни холста.
Ей не поможет золотое зелье, –
одна лишь кровь распятого Христа…
Без Бога человеческое тесто
расквасится, – так думал нищий грек,
когда вошёл к нему в темницу Нестор –
брат во Христе, готовивший побег.
Был тайным путь в застенки равелина
сквозь лабиринт подземных сточных рек.
Вошедший брат измазался весь глиной…
К Димитрию подсев, он тихо рек:
«Всех верных по приказу властелина
мучители ведут на гипподром
для схватки с грозным саксом-исполином.
Он глушит их руками, точно гром.
Затем в сопровождении оркестра
вбивает кол в разверстое нутро…
Бежим! Я чудом избежал ареста.
Хочу помочь покинуть этот гроб».
Ладони молодого человека
легли на гладь испанского меча, –
орлиный копис* – страсть любого грека.
Взволнованный Димитрий отвечал:
«Нам всякое отечество – чужбина,
в иных краях – отеческий причал.
Обрушилась смертельная пучина
на наш корабль, беснуясь и рыча.
Ликует тварь. Саксонская машина
кромсает плоть. И мой черёд настал.
Но вижу я, что есть ещё мужчина,
кому Господь махайру* в руки дал!
Спасайся сам. Ведь я уже калека…
Что делать, ты немного опоздал!
Струится кровь, как розовое млеко,
из ног моих, пронзённых за Христа».
Лишь Нестор отодвинул покрывало,
скрывавшее кровавую камедь,
охрана на лазутчика напала, –
три ликтора* растягивали сеть.
Он встал с земли и поклонился кротко,
чтоб их сердцам открыть благую весть.
Его запеленали, как ребёнка,
и вынесли из камеры – на смерть.
Зачем дырявить шкуру раньше срока?
Уж лучше пусть, как Август повелел,
саксонец Лий красиво и жестоко
живца забьёт на мясо для зверей…
Лаская землю, утром солнце встало.
Петух пропел побудку на заре.
На гипподром поплёлся люд устало,
ещё одно убийство лицезреть…
«Вниманье! – прокричал седой оратор, –
никто из нас не властен над судьбой.
Сегодня ретиарий* и секатор*
покажут нам прекрасный смертный бой…»
Солдаты поместили в центр помоста
дерюгу, на которой чуть живой
лежал секатор маленького роста.
С трибун в ответ раздался свист и вой
обманом недовольного народа.
С трезубцем на помост поднялся Лий –
лукавый ретиарий, гений рода
ехидн и гидр. Тут ужас воцарил.
Свой кол подняв, огромный гладиатор
над жертвой встал. Но копис воспарил
в руке живца, пройдя сквозь чрево гада…
Лий рухнул на лежащего в пыли.
А мученик чуть слышно произнёс:
«Я умираю, чтоб воскрес Христос!»


*Копис, махайра – изогнутый вперед рубящий меч с односторонней заточкой по внутренней грани лезвия, популярный в Испании и Греции.
Ликтор – охранник, исполнитель смертного приговора.
Ретиарий – гладиатор, вооружение которого состояло из сети, трезубца и кинжала.
Секатор – гладиатор, вооружение которого состояло из меча и щита.