1. Заозёрная да заречная...

Заозёрная да заречная,
заглубинная синева.
Утро. Облако подвенечное,
да оборваны рукава.

Кто-то пьяненький у околицы
в драных валенках без галош.
По щекам тебе – исто молишься!
По губам – хорошо поёшь!

– А не пелось бы, так не выжили б.
Пьём на выселках день-деньской.
Сохнет сердце лимоном выжатым,
а до неба – подать рукой.

Сколько видано, да не познано.
Сколько сделано, да не так.
Сколько выпито в дни морозные.
Сколько прожито кое-как...

Жить бы набело, чтоб без горести,
в даль осеннюю уходя,
вспомнить: «Вроде бы, всё по совести», –
и пропасть в пелене дождя.

Небо. Облако подвенечное
наспех штопает высота.
Заозёрная да заречная,
зазеркальная чистота.

1995

2. Утро

Катились дроги. Заря пылила.
Алели вёрсты. Поля краснели.
Звонарь старался и что есть силы
тянул за тросы. Просторы пели.

Тропа с пригорка ручьём сбегала.
И на болотах стонали выпи.
Хотелось то ли начать с начала,
а то ли просто рассвета выпить

из медной кружки, простой и грубой...
(Ношу с собою такое «ретро»).
А у рябины распухли губы
от поцелуев хмельного ветра.

2005

3. Яблочный Спас

С неба смотрит август глазами инока.
На ладони – яблочный спелый Спас.
Что за край расхристанный и осиновый?
Всё наскоком, будто бы – мимо нас.

Ночью снится: родина вдрызг расколота
(под орех), зарыта во тьму веков...
В бесприютном храме темно от золота,
на иконах – копоть чужих грехов.

Врассыпную птицы над колокольнями,
на погостах волки грызут кресты.
В тишине топор достаёт Раскольников...
Схлынет сон.

Останемся – я и ты!
Упадём в рассвет, уплывём на ялике,
с головой накроемся синевой.
...Пахнет Яблочным Спасом –
мочёным яблоком,
пирогом с антоновкой и айвой.

2015