Елена Копытова

Надеясь на великое «авось», бредёшь в толпе. Как все. Один из многих. Расходятся дороги вкривь и вкось.

Ты только человек. Ты винтиком завинчен
в бездушный механизм. Подвластно ли тебе
однажды разгадать секретный код да Винчи –
короткое, как вздох, послание небес?...

Волны рвутся вскачь. И куда несёт их?
Пенной гривой дыбится глубина.
Жду свою волну, как заправский сёрфер. –
Отвлечёшься, бац и... прощай, волна!...

Что это – снег или пепел твоей Помпеи?
Бьётся за пазухой тёплым цыплёнком свет.
Мы и подумать, в общем-то, не успели –
стоит овчинка выделки или нет...

Рассвет не долог. Выгорело утро. Но не забыт ещё последний сон. В битком набитой утренней маршрутке все сны развеет «Радио-Шансон». Зажёгся красный свет, опять некстати! Вот женщина... Забот невпроворот? – В ней жив непотопляемый солдатик, и жизнь уже не впишешь в поворот. Сосед её, обманчиво-лучистый, молчит, не скажет слова невпопад... (За окнами, кружа под вальсы Листа, срывается с катушек листопад. И на ветру – обрывки чьих-то судеб – «вне доступа и зоны» до поры)...

Спят облака на крышах пятиэтажек.
Листья и мысли чадят посреди двора.
Осень – пацанка-дурочка в камуфляже,
в сношенных берцах – топчет своё вчера...

Не наступит раньше времени День сурка. До весны, как до неба... Чёртова маета! – Межсезонье. Ещё не осень, а так – тоска. Отупевшие ходики сонно нудят: «тик-так». Ты, им вторя, мелешь всякую ерунду. Посмотри, к окну шершавый приник рассвет, будто осень уже шустрит-мельтешит в саду, выдыхая ввысь дымы прогоревших лет. Межсезонье. Сентябрьский морок. Знакомый дом. Здесь «зависло» время. Впору начать с нуля. Кроме шуток. И не откладывать «на потом». Без «ля-ля-тополя» и не красного слова для. – Отпустить себя... И – ветру наперерез! А порез на сердце – сущая чепуха! Раз уж Бог не выдал, так и свинья не съест... Все потом зачтётся. (Каждому – по грехам).
Видишь, солнце встало, трижды пропев зарю – леденец на палочке, сахарный петушок...
Говорю тебе, все наладится к октябрю!
Всё начнётся. И всё закончится хорошо...

Тишина скрывает простые вещи:
запах снега, облако, отблеск глаз...
Хрупкий мир, который тебе завещан,
может в прах рассыпаться хоть сейчас...

Этот шумный Город под небом с подъёмным краном...
Может, здесь – та кухня, где мама читала Сартра?
Первый велик «Школьник»... И красный баллон с пропаном,
и на нём гвоздём нацарапано слово «завтра»...