В вечерний час в старинном доме
на предпоследнем этаже
царили в сладостной истоме
мы, утомлённые уже.

Осенний дождь стучал о стёкла,
грозы раскатывался гул.
Казалось, вся земля промокла,
и грешный город утонул.

А мы укачивались этой
почти что вагнеровской злой
симфонией, над всей планетой
уже звучащей, дождевой.

Качалось время на изломе
былых и будущих годов
и замирало в старом доме
в отдохновеньи от трудов.

Лишь за окном дождя и грома
всё шла немолчная игра.
А мы укачивались снова
и засыпали до утра.