Едва лишь солнце отмороженные пальцы
в прореху ночи вы́сунуло знобко,
охо́тный рог поёт зарю: «Седлайте, братцы!»,
и за удачу звонко бьются стопки.

Излу́кой спины гнут в торо́пком беснованье
борзые псы. Ажурный наст уве́ча,
под бравым ло́вчим вороно́й рысак взбивает
вокруг копыт коро́ной снежный венчик.

И вот – охота! Круговерть в отъезжем поле:
заливный лай, истошность доезжачих!
Затишье троп звериных выстрелы вспороли –
кабаньи туши липкой кровью плачут.

С мороза душу горячит имбирный сбитень!
В нём память трав, осенних яблок дрожжи,
пчелиных песен запах бархатно-бисквитен
и пряно-пьяна жажда плотской дрожи.

Гусар пощипывал усов мочальных щётки,
графиня с чаши сбитня захмелела,
мизинчик мило оттопырив, а на щёчках
гвоздички пухлые кокетливо алели.

Наглец прелестницу кошачьим глазом гложет
и жару поддаёт ей из графина!
Охота с пылу заползает к ней под кожу –
гусарским сбитнем сбита спесь графинья.

Охотный день кольцом свернулся у камина;
уж клю́чница сморилась, сказки баяв.
А долома́н в обнимку с пенным кринолином
подсматривают сны своих хозяев.


Доломан – в России до революции - короткий гусарский мундир
Кринолин – нижняя, широкая и пышная женская юбка