В круглой комнате пустой
Колобродит полусонный.
На перилах чёрт балконный
Дремлет книзу головой.
И венчает тишина
Дальних ветров перегуды…
А бродящий… Он… Ему-то
Видно только лишь полсна.

А в полснах – полупокой;
Дива дивные без спешки…
Бьют чечётку сыроежки
Несгибаемой ногой.
И стекает виноград
На укромные поляны.
И клювастые туканы
Сказки сумрака творят…

Но всё бродит – одинок –
В полутьме своей понурой.
Всё ерошит шевелюру,
Полуглядя в потолок,
Видя в полупотолке
Отражения печалей,
И витки сансар-морталей,
Заходящие в пике…

Если знал бы он сейчас,
Как он ей безмерно нужен,
То уснул бы – благодушен,
Не бродил бы – пучеглаз.
Но неможется ему.
И опять, вздыхая тяжко,
Вправо-влево – неваляшкой,
Да и сызнова – во тьму…

Да к брегам чужого сна,
К снам её – своей любезной…
Шаткой досочкой над бездной,
От затопленного дна…
И лишь там, пройдя впотьмах
Через грёзы топким бродом,
Рано ль, поздно ль обретёт он
Свет души и крыльев взмах…