Домик наш над рекой –
    В две жердинки - ограда.
    На траве Луговой
    Не бывало отрады.
    Отражалась в окне
    Речка Санахта змейкой.
    … Платит Чкаловск* войне, -
    Бабы воют тоненько.
    Этой улицей шли
    (Луговой по названью)
    Наши женщины лить
    И любовь, и страданье.
    Полоскали бельё
    У реки, на помосте.
    И подтаивал лёд
    На душевном погосте.
    Тот погост настилал
    Против праведных истин
    Огнедышащий вал
    Похоронок на близких.
    Уносила война
    Мужа, сына иль брата.
    «Время выбрало нас.
    В чём же я виновата?»
    То сказала вдова, -
    Двадцать лет. Молодая…
    А в ответ на слова
    Слёзы – в речку и дале.
    Бабы хлещут бельё
    Жёстко, будто бы фрица.
    Дождик радугу льёт
    На усталые лица.
    И пока лишь одной
    Бог добавил – от века:
    «Муж вернулся. Живой!»
    «Ну, и что ж, что калека?!»
    «Как воюет там твой?"
    «Тяжело, в Сталинграде».
    «А у Клавы за бой
    Сын представлен к награде»…
    Тут слова – как редут,
    Когда женщины вместе.
    Завтра к фронту уйдут
    Треугольные вести.
    А двухлетний малыш,
    Пока мать говорила,
    Упал в воду и лишь
    Тётя Клава схватила…

    А сейчас тот малыш –
    На исходе у жизни.
    (Время не усмиришь,
    Как бы мы ни тужили!)
    Нет сейчас Луговой,
    Узкой Санахты – тоже.
    Да и город – другой.
    Тем и память дороже…

    *Город в Горьковской (ныне Нижегородской) области.