Я с этим миром больше не знаком.
Он склочен, словно пьянка у соседей.
Он тренькает огульным языком,
Которым разговаривал Есенин.
Меня поцеловала тишина,
И я заткнулся, ей не прекословя.
Она моя неверная жена,
И наши дети будут тихой крови.
Поэт в Москве – кровавое мясцо
На пролетарской булке в общепите.
С размазанным по вечности лицом –
Нажорист, бутербродист, аппетитен.
Бесценно одиночество в толпе,
Которое не разучилось выкать.
Но вот ко мне идёт моя Л.Б.
Она всегда искала худший выход.
Она заходит в наш терпимый дом,
В котором мы отмаялись втроём,
Молчит и пьёт одна под образами
И морит бога блядскими глазами.
И он молчит.
И тот, другой, молчит.
И мне уже давно ответить нечем.
И шутка хороша, когда горчит.
И тишина.
И инцидент исперчен.