Три дня в Израиле
Виолетта Федотова
   
День первый.  «Чтоб я так жил!»

     И вот, наконец, под крылом самолета синие просторы Средиземного моря. Мы с дочерью ни на минуту не отрываемся от иллюминатора: хочется все запомнить. Так хочется, что я совсем забыла про свой диктофон, которым в последние годы пользуюсь вместо дневника во время дальних путешествий. Внизу, далеко под нами, величественно плывут белоснежные пассажирские лайнеры, медленно и деловито движутся длиннющие сухогрузы, спешат куда-то малюсенькие пароходики. Через некоторое время синева моря светлеет, и изумрудно-зеленоватые воды подсказывают нам, что скоро – земля. А, значит, Израиль.
     Едва шасси самолета мягко коснулось посадочной полосы, как раздались аплодисменты. Мне всегда доставляет удовольствие эта немного наивная традиция. Моя дочь, схватив меня за рукав, громким шепотом кричит: «Мать! Мы прилетели!! Мы в Израиле! Ты понимаешь? Мы – в Израиле!». «Тихо ты, рукав оторвешь», - радостно отзываюсь я, имея в виду - «Неужели это правда?!! Ура! Ура! Ура!».
     Самолет остановился. Защелкали привязные ремни. Русскоязычный народ начал активно пробираться к выходу, по привычке сея суматоху и нарушая всяческий порядок. Подали трап, и дверь распахнулась. Тут-то мы и присмирели! Снаружи на нас пахнул такой горячий воздух, что, сказать честно, мы запаниковали: не пора ли сразу назад?! «Здесь тоже живут?» - так и подмывало меня уточнить возможность выживания в местных условиях хотя бы в течение короткого времени. «Как я не люблю сауну», -  проворчала дочь, уже спускаясь по трапу.
     Но как мы ждали этот замечательный миг – первый шаг по той земле, где давно топают наши соотечественники. Среди них так много друзей и даже родственников, силой Судьбы заброшенных в эту жаркую страну. Когда мы расставались с ними в том, уже далеком одна тысяча лохматом году, мы думали, что расстаемся навсегда и никогда больше не увидим друг друга. Я помню, как моя дочь прощалась со своей подружкой детства. Наши семьи жили в соседних домах на Васильевском острове, и девочки вместе ходили в школу, вместе бегали по двору, вместе болели. Все было вместе.
     Нам, взрослым, было тяжело прощаться, а уж о детях и говорить нечего. Слезы, объятия… Поезд на Москву тронулся, и моя Ольга бежала за ним по перрону. Юлька весела в дверях вагона, и они что-то кричали друг другу. «Не забывай моего папу и кота!..» - донеслось до меня. Потом Юлина мама, обняв Юльку, втащила ее в вагон, и дверь вагона захлопнулась. И тут поезд замедлил ход: Юлька дернула стоп-кран. Она как-то сумела открыть вагонную дверь и снова выскочила на перрон прямо в объятия любимой подружки…
     И вот теперь мы здесь, в Израиле. Мы – гости. И не будем о грустном!
     Итак, мы благополучно покинули самолет и через некоторое время нагрузились огромными сумками, где, кроме подарков, почти ничего и не было.
     Нас встретили мои старинные друзья из Москвы. Идем к стоянке автомашин, не отрывая взгляда от стройных пальм, которые впервые видим в их природной среде.
     При ближайшем рассмотрении пальмы оказались финиковыми, и вокруг каждого ствола этих пальм лежали горки… ну, чего бы вы думали? – конечно, фиников. Ни-чей-ных!!! Это произвело на меня неизгладимое впечатление. Любимое лакомство по цене совершенно недоступно мне на родине. «How much?» - спрашиваю я бодро у своих соотечественников, тыкая пальцем в ничейную кучу фиников. «Нисколько!» - смеются они. «Какое богатство пропадает!» - подумалось мне, и я тут же набила карманы этим замечательным продуктом.
     В дороге – разговоры. Что там, в России?.. Как дела у тех-то и тех-то, как работа, как наука? И т.д., - обычные темы давно не видевшихся людей. Набив рот финиками, я изо всех сил стараюсь что-то мычать в ответ, а дочь призывает меня к совести. Где уж там!.. Это же финики! С чувством невыразимого восторга я выбрасываю косточки за окошко, наслаждаясь жизнью «по полной программе»!
     Вот и приехали в город Реховот. Когда, посуетившись с вещами, мы собрались уходить, я заметила, что моя приятельница, выйдя из машины, оставила ключи в замке зажигания, не говоря уж о том, что машинное стекло так и осталось опущенным, а окна открытыми. Решив, что это ее обычная рассеянность, я напомнила ей про тех несчастных, которые готовы рискнуть свободой ради удовольствия угнать чужую машину. По моему впечатлению, моя приятельница слишком уж расслабилась. «Возьми ключи, хотя бы» - сказала я, не решаясь отойти от машины. Ответ был просто замечательный: «Нет, я их в квартире где-нибудь потеряю». Ну, что тут скажешь?!
     В подъезде все сияло чистотой. На лестничных площадках стены украшали настоящие акварели, а на полу стояли в горшках цветы. От изумления я потеряла дар речи.
     Дверь квартиры оказалась открытой. При этом сама собой работала стиральная машина, а включенный телевизор сам себе показывал какую-то занудную передачу. В клетке над письменным столом беззаботно пели птички, а на диване спала безродная собачонка, едва удостоившая нас сонным взглядом.
     «Пошли, пройдемся, посмотришь окрестности. Тут у нас почти окраина», - предложила Аня, когда я опомнилась от своих первых впечатлений. И мы вышли «на природу», прихватив в компанию собачонку по имени Бактерия.
     Несмотря на вечер, было очень жарко. Мы шли по тропе среди каких-то незнакомых мне деревьев. Вдруг большая стая попугаев с громкими криками промчалась мимо нас и опустилась на ветви ближайшего дерева, раскрасив их яркими пятнышками. «На ночевку прилетели», - буднично заметила Аня, будто речь шла о воробьях.
     На обратном пути я заметила огромные запылившиеся опунции, росшие в придорожной канаве и дальше, на пустыре. Неужели это те самые опунции, что живут в тесных горшках в России?.. Будучи биологом с головы до пят, я немедленно забралась в ближайшую канаву, чтобы выяснить этот архиважный вопрос. «Лучше не трогай их руками», - крикнула мне вслед Аня. Но было поздно! И случилась беда! Я, конечно же, потрогала плотный стволик и колючие листья растения. Если бы я знала, что между большими и грозными колючками у опунции есть множество мелких острых волосков, которые немедленно впиваются в любого, кто дотронется до этого зловредного растения. Так мне и надо! Почему я не прочитала про растения, обитающие в этих краях, перед поездкой в Израиль?.. Оказалось, что плоды этой вредины-опунции еще и едят! Позже я видела, как местные мальчишки, используя консервную банку, собирали плоды. Чтобы удалить мелкие колючки, плоды вымачивают в соленой воле. Вернувшись домой, я немедленно проделала эту процедуру со своими руками.
     Так закончился мой первый день в Израиле.


День второй.  Где я?

        Страшная жара. Солнце палит нещадно. О том, чтобы выйти на улицу, нечего и думать! Это Израиль. И я тут. В гостях. Уже второй день!
       Бац! – В открытое окно второго этажа влетает гнилой лимон. Я вскакиваю с дивана и, согнувшись пополам, повисаю  на подоконнике.
       Черноволосый мальчуган быстро прячется в парадной. Его приятель, лет десяти на вид, стоит внизу под лимонным деревом.
       Тетя, - на чистом русском языке кричит со двора мальчишка, - он не хотел!
       Этот не успел удрать! - думаю я про сорванца, а из подъезда – голос:
        Не ври! Это ты кинул лимон!!!
        Гад!  – кричит со двора мальчишка и бросается в подъезд догонять предателя.
       Боже мой! Где я?! И это Израиль?! Это экзотическая, далекая и загадочная страна?!. А может я сплю?  И это Россия?!  Это Питер?! Москва?!
       Я возвращаюсь на диван и, поджав ноги, пытаюсь сосредоточиться на чтении. Не тут-то было! В холле напротив двери моей комнаты племянница Раечка о чем-то оживленно болтает по телефону. Невольно прислушиваюсь… И не понимаю ни  слова. «Неужели говорит на иврите?!» – думаю я, напрягая слух. – «Ну, точно! Наверное, передо мной воображает…»          Но нет! Кажется, я не права.
        Раечка, хлопнув трубкой об рычаг, убежала в кухню. Плаксивым голосом она что-то выклянчивает у матери. Из кухни слышен раздраженный голос сестры: «Говори по-русски, сколько раз тебе повторять!..» Обиженная Раечка что-то лопочет, и в это время раздается звонок у двери: пришла подружка. Слышу, как  Раечка открывает дверь и о чем-то с ней шепчется. Я снова прислушиваюсь, и до меня долетает страшная абракадабра, состоящая из двух языков. «Значит, это Израиль», - думаю я. – «И это моя родная племянница!»
       Через минуту в прихожей начинается возня, и Раечка, путая слова и испытывая терпенье матери, почти по-русски кричит: «Где мои босоножки?»
«Ну, слава Богу! Это еще по-нашему!» - думаю я и успокаиваюсь.

    …Вечереет. Сумасшедшее солнце, испепелив все вокруг, наконец-то тихо почило за горизонтом, а я все еще валандаюсь в душе, не решаясь вылезти наружу. Хорошую идею, однако, подсказали мне родственники: в жару горячий душ – спасение. После него жара не кажется столь смертельной. Истинная правда! Но не забывайтесь! Это Израиль. Здесь нет центрального отопления, и солнечные батареи на крышах домов – это не мираж. А что смешно,  так это конечный результат: горячая вода быстро иссякает, - и вот ты, злая и голая, уже снова чувствуешь себя дома, где каждое лето отключают горячую воду. Здорово!
        Сквозь шум едва теплой воды слышу стук в дверь ванной комнаты. Это сестра. У нее «сообщение о погоде».
       Уже можно вылезать! – кричит она мне. - Уже прохладно!
       «Сейчас! Как же!» – думаю я ехидно. – «Так я тебе и поверила! Меня голыми руками не возьмешь!»
     Сколько градусов? - спрашиваю сурово.
-    Кажется, 37,  - отвечает она равнодушно, уже отходя от  двери.
     Ничего себе! – возмущаюсь я и решаю переселиться жить в ванную комнату       насовсем!
      Когда в Израиле вам говорят о наступившей прохладе – не верьте!..
     Зато верьте, что на исторической Родине наши люди скучают по простому черному хлебу. Буханка такого хлеба, кроме ностальгических настроений, доставит им маленькое удовольствие. А еще, отправляясь в гости в эту жаркую страну, не забудьте спросить, не нужны ли им валенки. Говорят, что зимой в квартирах здесь все устроено так, чтобы наши люди не горевали о Сибири!

     Темнеет здесь как-то сразу. Был день – и нет его. Мы чаевничаем. А во дворе продолжается какая-то своя жизнь.
      Возбужденный женский голос, срываясь на дискант, что-то доказывает голосу мужскому, от которого уже почти ничего не осталось. Минутная тишина, и мужской голос, воспользовавшись паузой, бросается в атаку.
      «Так ее и так», - слышим мы сочную русскую речь, которая, однако, пересыпана словами неясной этиологии. Сквозь перебранку взрослых слышны крики детей, которые, судя по репликам, не без удовольствия  участвуют в семейных баталиях, занимая то одну, то другую сторону.
        «М…да», -  говорит сестра и продолжает прерванный разговор, стараясь отвлечь меня от очевидной действительности.
        Это наши? - спрашиваю я.
    -     А то кто же? Наши, конечно, - говорит сестра и добавляет – грузины!
«Вот те на!» – думаю. – «И грузины наши, получается!» А, впрочем, что тут удивительного? Все, кто здесь – наши. И даже сами израильтяне! Почему мы должны быть чужими? С какой стати?! Мы все живем в одном месте, и зовется это место просто – Земля.

       …Крики во дворе давно стихли. Темная и жаркая южная ночь вступила в свои права, а я все думаю о том, как странно устроен мир и как странно устроены мы все.
          Вот, птенцы, покидая гнездо, летят в далекие страны. Сколько всего они узнают, сколько всего могут увидеть и услышать. А что же мы?! Почему мы лишаем себя такого счастья – познавать мир? Неужто мы хуже птиц? …       Каждый год весна поднимает птиц на крыло, и Великая Любовь указывает им путь из дальних стран к месту, где они родились. И осенью никто не запретит им вернуться туда, где им тепло и любо. Разве люди властны так распоряжаться собой, своей судьбой, своей жизнью?
        Почему так?… Почему?… Разве Земля - не наш Дом? Почему мы не можем пройтись по этому большому Дому и без препятствий вернуться в свою детскую комнату? «Потому, что мы – хуже всех!» - думаю я мрачно.
        Как ни странно, после этого пессимистического вывода настроение резко меняется. «Все – завтра же открываем все границы! А сейчас – спать, спать, спать…Вот, намочу холодной водой простыню, обернусь в нее – и спать!» - решаю я, вспомнив, как спасалась от жары в первую ночь после приезда и, забыв о мокрой простыне, тотчас засыпаю…

      Утром за завтраком я сразу поняла, что после вчерашних разговоров сестра тоже долго не могла уснуть.
      «Знаешь, - сказала она мне, - когда мы жили дома – в России, мы били себя в грудь и кричали: «Мы – русские, русские!». «Да бросьте вы! – говорили нам. – Какие вы русские?!».  Здесь мы опять бьем себя в грудь и кричим: «Мы – евреи, евреи!». А в ответ слышим: «Да какие вы евреи?! Вы – русские!». «Так кто же мы в конце концов? И зачем бьем себя в грудь? Ты не знаешь?!»
        «Мы – это мы, - отвечаю я «мудро», - для того и бьем себя в грудь!». Да, какая разница?  Еще пара столетий – и все прозреют. «Будем любить друг друга, а остальное приложится», - заканчиваю я с пафосом и, положительно оценив собственное  красноречие, торжественно удаляюсь в ванную комнату – охладиться. Впереди жаркий день, приключения, встречи. Впереди – Израиль. День третий.


День третий.  Песня ветра

     «Что же это такое? Что это за плод?» – думала я, вертя в руке длиннющий стручок какого-то бобового растения. Этим растением было огромное дерево, под которым валялось множество таких стручков. Мои сомнения разрешили друзья-биологи, к которым мы с дочерью с раннего утра свалились на голову без предупреждения. «Это дерево – презабавнейшая штука, - раскрой стручок и попробуй мякоть бобов».  Я так и сделала. Бобы имели вкус шоколадных конфет.
       Шоколадное дерево?! -  спросила я и, в очередной раз, как биолог, опозорилась.
        Увы! Это конфетное дерево.
        Здорово! - сказала я и тут же набрала в карманы длинные стручки.
 Это ли не сувенир из Израиля?! «А вдруг еще и прорастет, если постараться?! Надо обязательно все прочесть про это растение после возвращения», - подумалось мне.
     Под палящим солнцем мы шли мимо каких-то древних развалин. Пейзаж напоминал живописные картины старых итальянских мастеров на библейские темы. Резкие тени и мягкая полумгла, лазоревое небо и желтоватый песок, а вдали  - бирюзовое Средиземное море.
     Пока я, несмотря на жару, упивалась пейзажем, действительность вломилась в разомлевшее сознание детским визгом и громким плеском воды – мы пришли в Аквапарк. Конечно, такого нам видеть не приходилось, а уж  принимать участие – тем более. Но сегодня нам «было некогда». Мы рассчитывали добраться до совершенно неизвестного нам места, где были какие-то пещеры, и где экскурсоводом работал один из сыновей  моих знакомых. Обрисовалась перспектива посещения этого природного объекта. Мы сели в автомобиль и отправились в неблизкий путь.
     Шоссе было до противности гладким. Над раскаленным асфальтом струился воздух. Дорога то взлетала на покатые холмы, то плавно опускалась в заросшие кустарником неглубокие низины. На склонах холмов росли виноградники. С дороги было видно, как на солнышке греют свои бока огромные синие кисти ягод.
     Обилие впечатлений и мягкий ход автомобиля абсолютно сморили нас. Я уж было начала клевать носом, но тут моя подруга, разглядывая карту автомобильных дорог, сообщила, что скоро мы подъедем к некой природной достопримечательности.
       Какой? – живо заинтересовалась моя дочь.
       Не скажу! Сами увидите. Пусть это будет сегодняшним сюрпризом.
     Мы притихли в ожидании обещанного чуда и стали думать, что бы это могло быть. Через некоторое время довольно неожиданно Лева, сидевший за рулем, остановил машину на середине небольшого спуска. «Выходим!» - скомандовала Аня.
     Мы выбрались из машины и оглянулись. Справа от шоссе простирались шпалеры виноградной лозы. «Частное владение», - непривычно для нашего уха прозвучало объяснение Левы. «Экзотика!» - подумала я. Слева был все тот же, уже примелькавшийся пейзаж: засушливая холмистая местность, покрытая дикорастущим кустарником.
     «Где наша большая бутылка с водой?» – ни к кому не обращаясь, спросил Лева и пояснил: «Она нужна нам для производства чуда».  «А, впрочем, обойдемся и без нее», - сообщил он через минуту, покопавшись в машине и не обнаружив нужной бутылки. Мы предложили ему свой запас питьевой воды, но он отказался: наша бутылка имела слишком малые габариты и для производства чуда не годилась. Мы терялись в догадках.
     «Не взять ли нам вместо бутылки машину?!» – спросила Аня, чем окончательно сбила нас с толку. «Точно, - обрадовался Лева, - мы пробовали. Получалось!». Он забрался в машину, спустил ручной тормоз и, не захлопнув дверцу, выпрыгнул наружу.
     Машина медленно задним ходом пошла … вверх по склону. Она постепенно набирала скорость. Зрелище было неописуемо странным!
     Мы медленно положили на асфальт наши бутылки с водой, и они послушно покатились вслед за машиной вверх по склону.
     Это было замечательно! Я вдруг вспомнила, что когда-то в журнале «Наука и жизнь» уже читала о подобном явлении, оно наблюдалось в каком-то сельском местечке в Армении. В заметке что-то говорилось об особенностях ландшафта в таких местах. Вспомнила я и то, что в горных долинах подобный эффект я не раз наблюдала возле рек, которые, казалось, текли вспять, вверх, в сторону своих истоков.
     Поднявшись на склон, машина замедлила ход и остановилась. Лева поставил ее на ручной тормоз, и все уселись у дороги, чтобы поделиться впечатлениями, а заодно и перекусить.
     Наш отдых несколько затянулся, потому что вскоре возле нас остановилась встречная машина, и из нее вышла группа молодых людей. Оказалось, что это Левины друзья случайно встретились нам в пути, из чего мы сделали вывод, что Израиль – страна хоть и великая, но маленькая.
     Пока молодые люди разговаривали, мы с дочкой поднялись на следующий, довольно высокий холм, куда уходило шоссе, и стали бродить среди невысоких кустов, покрывавших его вершину.
     Вдруг до меня донесся странный звук. Казалось, что кто-то негромко и удивительно тоскливо напевает тихую мелодию. Мы прислушались. Временами казалось, что мелодия доносится откуда-то издалека, но в то же время звучит удивительно близко. Иногда она улетала куда-то за холмы, далеко-далеко и была едва слышна. А то звук нарастал, звучал внятнее и уверенней… Мелодия звуков была так прекрасна и таинственна, так не по-земному звучала, что невозможно было представить, кто мог издавать такие чудные звуки.
     И вдруг все кончилось. Звук неожиданно оборвался, а мы стояли в полном недоумении. Наши друзья все еще о чем-то беседовали, стоя у машин, и мы решили подождать, не зазвучит ли еще раз странная мелодия.
     И вскоре мы услышали ее снова.
     Вот тут-то мы и обнаружили источник божественных звуков. Это пел ветер. Он пробирался по полым изнутри трубам, на которых держался какой-то банальный придорожный рекламный щит и обычный дорожный знак, стоящий рядом со щитом. Трубы имели разный диаметр, а большая из них, поддерживающая рекламный  щит, имела вдобавок еще и отверстия.
     Мы позвали друзей и все вместе стали слушать удивительную песню, которую подарил нам ветер, играющий в трубах.
     … Я вспоминаю этот удивительный день, и чудесная мелодия снова звучит во мне песней ветра, поющего о далекой стране.