Голландские зарисовки Из путевых заметок автора
Виолетта Федотова
Аэропорт.

       Итак, я еду в Голландию. Билеты, виза – в кармане. Самолет ждет на взлетной полосе.
Взлетели.
      Вот знаменитый Амстердамский аэропорт. Несколько этажей-уровней. Целый город! Как тут не раскрыть рот от изумления…

      Конечно же, несколько человек с рейса, и я туда же, немедленно потерялись. Эх, русские тетки!.. Из самолета вывалились и так растерялись, что срочно всем потребовалось в 00-Ж. А где его тут найдешь?
      Английский у всех в зачаточном состоянии, в лучшем случае на людоедском уровне. Но побежали. Куда глаза глядят. А глаза глядели в спину таких же торопливых русских мужиков с того же рейса, которые, судя по всему, уже знали, где замаскировалось это замечательное заведение. Бежим, не чуя ног, одержимые одной идеей! Про чемоданы забыто – не до того. И тут, о, ужас, вдруг стало как-то темновато – это толпа  негров-путешественников поглотила наших мужиков. Сознание помутилось. Мы встали как вкопанные, а опомнившись, тут же завертелись на месте, ища помощи и изо всех сил вытягивая шеи, чтобы узреть в этой черной толпе русые чубы соотечественников.
      Наконец, кто-то из теток издал радостный вопль, заметив одного из наших товарищей, который солидно приосанившись, важно выходил из вожделенных чертогов, имя которым, ну да, угадали – общественный туалет  амстердамского аэропорта.

      Чемоданы могли бы стать собственностью этого чудовищного аэропорта, если бы мы не проявили упорства в поисках места их выдачи законным владельцам, на что ушло не менее часа.
      Надо сказать, что тех, кто должен был встретить меня в аэропорту, я никогда не видела, отчего моя задача найти их в этих необъятных просторах, выглядела по меньшей мере абсурдной.      Однако, эти неизвестные мне люди, в числе других встречающих, целых два часа торчали у одной из стоек информаторов, вместе со всеми поджидая толпу таких же дураков, как я.
      Вместе с другими несчастными тетками, «нагруженная» маленькой котомкой, я подлетела к стойке, сочинив на ходу какой-то дурацкий текст объявления. Пока я жалко причитала возле стойки, объясняя кто я такая и что мне нужно, мои встречающие вдруг поняли, что одна из дурных русских теток, бестолково осаждающих стойку – это я.
      Мы встретились. А что еще надо страждущему путешественнику?!.

Прелести провинциальной жизни.

      Мои новые знакомые жили в небольшом населенном пункте. Назвать этот место селом, поселком, или тем паче деревней – язык не повернется. Здесь было все необходимое для обывателя и даже больше.  Норка их пент-хауса была двухэтажной и довольно уютной. Широкий коридор разделял помещение на два крыла и  соединял два входа, один из которых выходил на чистенькую улочку, а  другой – в небольшой уютный дворик.
      Совершив экскурсию по дому, мы  вышли во двор. Здесь царил сущий бедлам – беспорядочные дорожки между бесформенными грядками, на которых кроме мокрицы ничего путевого не просматривалось, безхозная рассохшаяся бочка каких-то немыслимых размеров, пара ржавых ведер, груда картонных коробок. И только в дальнем уголке обнаружилась беседка, увитая одичавшим хмелем, где красовался   небольшой мраморный столик и пара кресел а ля-старина  с витыми ножками, что никак не вязалось ни с беседкой, ни, тем более с тем, что ее окружало.
     Соседи справа и слева имели ухоженное задворье, заполненное цветущими кустами каких-то растений, небольшими аккуратненькими овощными грядками, посадками клубники и благоухающими  роскошными цветниками.  
     Наше появление во дворе не осталось незамеченным. Из-за низкого заборчика  сосед-голландец – старик с ангельскими голубыми глазами, - раскланялся с нами, а через минуту  принес угощение: миску оладушек, щедро покрытых сметано-малиновым соусом, и целую корзиночку крупной клубники. «Для гостьи из России», как перевели мне мои знакомые. Разделить с нами трапезу сосед вежливо отказался.  Мы вернулись в дом.
     Было утро и все сели завтракать. Хозяева дома устроили себе выходной день,  и можно было никуда не торопиться.
     
     Через какое-то время раздался звонок у входа с улицы. Мои знакомые переглянулись и замерли, приложив палец к губам. Кто-то настойчиво трезвонил, а мы сидели, неизвестно зачем тихо притаившись, за столом. Когда звонок умолк, мои знакомые, ничуть меня не стесняясь, начали эмоциональную перепалку на английском, из чего мне стало ясно, что они выясняют отношения из-за какой-то несвоевременной социальной уплаты. Немного успокоившись, глава семейства сбегал к входной двери, выглянул в щель и, удостоверившись в том, что опасность миновала,  принес четыре разноцветные папки. Разборки полетов возобновились с новой силой, и я предпочла убраться в отведенные мне апартаменты.
     Мне хотелось знать все нюансы жизни соотечественников в Голландии, и позже мои знакомые удовлетворили мое любопытство относительно этого инцидента.
     Приходил чиновник по налогам. Налоги в изобилии снимались в нужное время, а если случалась просрочка уплат, то поначалу об этом сообщалось телефонным звонком, потом письменным уведомлением и, наконец, личным посещением налогового чиновника. На все эти случаи мои знакомые имели четыре папки, окрашенные в три светофорных цвета и черный цвет. Папки были набиты всякими бумажками и счетами. На первой из них -  зеленого цвета, - детской рукой дочки хозяев была выведена на русском языке надпись «Еще не вечер». На желтой папке красовался призыв -   «Пора!»,  на красной – «Уже идут», на черной – «Уже поздно».
     Отсутствием юмора бывшие соотечественники не страдали…    
 
     После завтрака наступило состояние приезжего человека, до которого наконец-то дошло, что все дела остались где-то далеко-далеко и во времени и в пространстве. Ни о чем больше не думалось. Сонливое  умиротворение все больше сковывало меня по рукам и ногам, и я вяло отвечала на вопросы моих знакомых. Еще немного, и все закончилось бы мирным сном под столом, если бы хозяева мои не сжалились и не отправили бы меня на второй этаж «отдохнуть с дороги».
     Разбудили  детские голоса – это пришли из школы дочь моих знакомых  - Женя и ее подружка Сюзанна. Девочки учились во втором классе. Они что-то взахлеб рассказывали  хозяйке дома, а она громко выражала свое удивление. Девочки говорили на голландском, а мама Жени – на русском. Я спустилась вниз. И не зря: я узнала много интересного.
     Оказалось, что любимая учительница девочек год назад вышла замуж и через пару дней  после регистрации  пришла в свой класс вместе с женихом - учителем географии в той же школе. Оба были в свадебном наряде. Учительница рассказала, какие свадебные обычаи распространены в мире, и как это происходило в их случае.
     Когда наступила беременность, учительница приходила в класс повидаться со своими детьми и рассказывала им о постепенном развитии своего ребенка.
     И вот ребенок родился. Учительница сегодня пришла с ним в класс после уроков и показала детям своего сына, а потом показала, как она его кормит. Желающим разрешили подержать ребенка в одеяльце. И это захотели сделать даже мальчики. Дети были в восторге!..
     Честно говоря, узнав все это, я вначале потеряла дар речи и  не знала, как к этому относиться. Но душой почувствовала сразу – это правильно и здорово!.. Чистоту, естество, и в первую очередь - любовь, – вот что показала детям учительница.

     После обеда в сопровождении девочек я отправилась на прогулку по окрестностям.
     Девочки привели меня в небольшой деревенский зоопарк, представляющий  собой отгороженный участок местности, где свободно бродила разнообразная живность, среди которой бегали, ползали и играли в общие игры разновозрастные дети. Рядом находились надзирающие за порядком взрослые.
     Возле домика, где готовилась пища для животных, суетился выводок перепелок, бродили разнокалиберные куры, а рядом горделиво расхаживали парочка павлинов и несколько фазанов.
     Надутый важностью индюк, окруженный изумленными детьми, показывал свой бойцовский нрав в поединке с другим индюком. Возле небольшого пруда возлежали несколько гусей и стайка уток. По краю пруда бродили цапли, а в небольшом загоне гуляли страусы.
     Живность покрупнее была представлена разнопородными морскими свинками, кроликами, козами и овцами. Были здесь и коровы, и лошади, и пони, ослик с осленком - почти весь набор домашних животных, и даже одна совершенно ручная зебра. Вдалеке красовался под деревом настоящий двугорбый верблюд.
     Позже я узнала, что это большое хозяйство содержится на муниципальные средства и на пожертвования, которые в виде кормов в поочередном порядке делают местные жители, если можно так выразиться - «по дворам».  В таком же порядке существует и поочередность в исполнении обязанностей по уходу за животными, что осуществляется силами детей старше 14 лет.
     Больше в этот день я ничего не успела посмотреть. Простодушно влившись в юный коллектив «натуралистов», я  весь оставшийся день  сюсюкала с живностью…

     Последняя пикантная особенность местных нравов открылась поздним вечером. У моих хозяев был огромный кот. Накануне он потерял колокольчик. Ну, казалось бы, подумаешь, - пустяк. Да и на что он коту сдался, этот колокольчик! Чтобы не потеряться? – Вряд ли. Во время дневной прогулки я успела заметить, что все кошки, попавшиеся мне на глаза, имели на шеях маленькие колокольчики. Судя по тому, как бурно обсуждалась потеря, колокольчик явно играл не последнюю роль в жизни семейства.
     Не удержавшись, я поделилась своими наблюдениями за местными кошками и спросила зачем же все таки нужен коту колокольчик. Ответ привел меня в полный восторг. Хозяйка посмотрела на меня как на школьника-двоечника и бросила
- «Это чтобы птички улетали!»…

     Я провела бессонную ночь, размышляя о судьбах России!..

Городок.

     Утром, ни свет, ни заря мы на машине помчались в небольшой городок, где мои хозяева имели свое маленькое кафе. Позавтракали прямо там, и я отправилась бродить по городу в сопровождении русскоязычной подруги хозяйки, которую ради такого случая она освободила от обязанностей официантки в том же кафе.
     Вскоре мы оказались на берегу одного из каналов, в большом количестве пересекающих городок во всех направлениях. Неширокая лента канала, обрамленная с обеих сторон ровными рядами деревьев, уходила куда-то вдаль. Мы пошли вдоль канала.  
     Приклеившись к его берегам с той и другой стороны, покачивались на воде разномастные суденышки, на которых проистекала какая-то собственная жизнь.
     На площадке кормы одного из них пожилая женщина пересаживала в деревянную кадку огромный фикус, а на другой стороне того же суденышка старушка, сидя на низкой скамеечке, перебирала в мешке луковицы. Но самое забавное творилось за спиной этой старушки. Там сладко целовались двое молодых людей.
     Чуть дальше на  широкой и плоской посудине мы увидели  веселую компанию. Парень играл на губной гармошке, одна девушка перебирала струны гитары, а другая подпевала. На столике чуть поодаль стояла швейная машинка с заправленной тканью, и группа девушек, живописно расположившись вокруг нее, что-то бурно обсуждала. Двое парней чинили перевернутый вверх ногами велосипед.
      Моя провожатая объяснила, что суденышки в основном снимают студенты и не очень богатые люди.
      Углубившись в глубину кварталов, мы оказались на узкой мощеной улочке. Я шла и праздно посматривала по сторонам. И вдруг - странная, я бы даже сказала, неожиданная и шокирующая картинка. В витрине, представляющей из себя небольшую нишу, освещенная мягким зеленоватым неоновым светом, примостилась на изящной кушетке с книжкой в руках совершенно голая и очень красивая девушка. Мы прошли мимо, но в следующей витрине теперь уже в мягком оранжевом свете красовалась другая «модель», увлеченная вязанием какой-то вещицы, а дальше – третья - полнеющая  барышня в фиолетовом сиянии рассматривала фотографии в огромном альбоме.
     - Это квартал проституток – пояснила провожатая.
       И как все непринужденно!.. Товар – лицом! И все – сущие ангелочки!..

      Не успела я опомниться, как новое впечатление затмило все предыдущие. Еще издали мы услышали громкую ритмичную музыку и поспешили туда, где она звучала. Мы попали на настоящий карнавал! По широкой улице валил развеселый люд. Среди толпы медленно двигались разукрашенные цветами, лентами и прочей мишурой машины, на которых в ярких трико лихо выступали акробаты. Чуть дальше на низкой передвижной платформе на маленьких пузатых колесиках за небольшим бортиком сидело вперемежку множество белокожих и чернокожих ребятишек, наряженных в какие-то немыслимые шляпы с цветными перьями и воздушными шариками; у некоторых из детей на головах красовались маленькие корзиночки с фруктами из папье-маше. Лица детей были размалеваны яркими красками. Малышей сопровождали чернокожие матроны, которые, судя по всему, были не менее счастливы, чем их подопечные. Это и правда было такое немыслимое счастье!
      Сзади за платформой шли, ритмично пританцовывая, невероятных размеров полнотелые чернокожие танцовщицы, наряженные в яркие короткие юбочки. Они были так красивы, так подвижны и, я бы даже сказала, изящны, что я никак не могла оторвать глаз от этих грациозно танцующих белозубых женщин. Нет! – Они не были толстыми, они были женственными и  жизнеутверждающими!
      Это безудержное веселье, яркие краски, цветные перья, немыслимая пестрота нарядов, музыка, смех – как же это замечательно! Праздник души!
      А в соседних улочках у дверей многочисленных мелких лавочек, магазинчиков и кафе были выстроены вплотную друг к другу длинные столы с разложенным на них товаром. Здесь было множество разнообразных вещей и вкусностей. Здесь толпились взрослые и дети. Здесь покупали, покупали, покупали…

      Позже мне объяснили причину этого радостного бедлама. В городке существовал своеобразный обычай взаимопомощи и поддержки тем, кто в силу разных причин оказывался на краю разорения. При поддержке местной власти и гильдии торговцев в том квартале, где держал свою лавочку, или иное заведение пострадавший, устраивался карнавал. Широкая торговля  с привлечением большого количества народа была выгодна всем. Под горячую руку уходил и самый залежалый товар, а уж популярный – тем более. Часть выручки отдавалась пострадавшему, часть уходила в казну города. Расходы по организации самого карнавала были не так уж и велики, так как костюмы держали при себе все торговцы. Дело в том, что такие карнавальные шествия, хотя и меньших масштабов, время от времени устраивались и без «уважительной причины». В этом был свой резон.

      На обратном пути я размышляла о судьбах России.

      В кафе вернулись к вечеру. До закрытия было часа два, но силы мои иссякли. Пришлось коротать время за чашечкой кофе. Зато появились новые впечатлениями.
      В какой-то момент моя знакомая, присев возле меня и заговорщицки глядя на подтянутого сухощавого гражданина, шепнула: «Посмотрите на мужчину возле стойки – это директор клуба геев; этот клуб напротив нашего кафе. Самое интересное будет чуть позже. Сейчас он  заказывает столик».
      Через витрину кафе я стала глазеть на клуб геев. Вскоре упомянутый гражданин скрылся за дверями своего заведения.
   Минут через тридцать из дверей клуба вышла парочка и направилась к кафе. Они присели в укромном уголке и сделали заказ. Я незаметно наблюдала это «явление». Было видно, что оба не в духе.
      Несмотря на то, что женская роль давалась длинноногому субъекту без особых трудностей, иногда в запале доказывая что-то своему партнеру, а может быть, настаивая на чем-то, субъект «женского пола» решительным мужским жестом очень выразительно не то что ударял кулаком по столу, но как-то вкрадчиво  припечатывал кулак, как бы настаивая на своем. При этом лицо его принимало капризное выражение, совершенно неуместное для такого жеста. Не добившись своего и видимо пребывая в сильном волнении, субъект в женской роли закурил. И тут снова его мужская природа предательски выползла из-за угла: «дама» по мужски держала свою сигарету.
       Зато заплакала «дама» похоже по-настоящему, - размазывая тушь и губную помаду. Кавалер заволновался и, расплатившись, они вернулись под крышу дома, откуда пришли.
       «Дамой»  был директор клуба геев.

       Вскоре на улице раздалось громкое стрекотанье мотоциклов, и толпа рокеров на ярких «навороченных»  машинах пристала к кафе.
       Они были в «полном прикиде», в коже, цепях и других погремушках-побрякушках, как и подобает быть всем рокерам, где бы они не находились. Грохоча огромными ботинками, команда проследовала в глубину небольшого зала и, сдвинув столики, расположилась на отдых. Официантки с милыми улыбками поспешили навстречу. Исполнявшая обязанности гида девушка все еще сидела со мной за столиком, уплетая мороженное, и я имела возможность осведомиться, не опасно ли появлении лихой компании для благополучия кафе и его посетителей. Ответ прозвучал неожиданно – «Ой, что Вы, это такие лапочки!»
      Лапочки, как ни странно, действительно тихонько сидели в уголке, не подавая признаков жизни и терпеливо ждали свой заказ. Этот заказ оказался до смешного скромным – чашка кофе без сахара и булочка. Подруга хозяйки пояснила, что «они всегда заказывают одно и то же. Это у них такая традиция».
      Проглотив свою «традицию», лапочки сели на свои машины и с грохотом укатили.

      А я погрузилась в размышления о судьбах России.

      Еще пару дней я разгуливала по городку, изучая его достопримечательности. Улицы, улочки, маленькие площади и дворики, лица людей с разноцветной кожей, дети, собаки – все дышало благополучием. На этом фоне попадались и весьма странные зрелища.
      Как-то раз, выбрав для себя маршрут по аллее, разделяющей улицу на двустороннее движение, я присела отдохнуть на лавочку. Напротив меня была белая скульптурная группа - мужчина, стоящий на колене и протягивающий букет цветов девушке. Я поразилась фотографическому сходству скульптурной группы с натурой. Рассеянный взгляд скользил вдоль аллеи, но то и дело скульптура невольно притягивала его обратно. И тут я заметила неладное. Мне показалось, что мужчина, минуту назад державший букет в правой руке, теперь держал его в левой. Наваждение разрешилось, как только я заглянула в экранчик фотоаппарата.  На снятых кадрах мужчина действительно держал букет в другой руке. Когда я отвела взгляд от фотоаппарата, скульптурная группа… весело рассмеялась и белая «гипсовая» девушка протянула мне маленькую корзиночку, где уже лежали честно отработанные деньги. Намек был понятен. Пришлось подчиниться.
      На маленькой площади толпилась живописная группа чего-то ожидающих зевак. Пробравшись поближе, я увидела еще одну «скульптуру»: алебастрово-белый скрипач неподвижно стоял, приняв  позу вдохновенного музыканта. Какой-то человек с небольшим ведерком обходил зевак, собирая дань. Полученное вознаграждение он высыпал в стоящую у ног музыканта шляпу.
       Когда денег набралось достаточно, сборщик  поднял руку, призывая всех к вниманию и, повернувшись к музыканту с обращением «Маэстро…» отошел в сторону.  Скрипач сначала медленно, а затем все быстрее задвигал смычком, поначалу извлекая из инструмента несвязные протяжные звуки, а потом заиграл какую-то быструю скрипичную мелодию. И вдруг музыка замедлила темп и прервалась. Музыкант замер. Наступила напряженная тишина. И, о, ужас, музыкант издал громогласный неприличный звук, вызвавший гомерический хохот зевак. И снова полилась музыка. И снова все повторилось. И снова народ корчился от смеха.
      Слова из песни не выкинешь! История несколько раз повторилась, каждый раз вызывая бурную реакцию слушателей. Было ясно, что сценарий продуман. После завершения «концерта», кое-что было исполнено на бис, после чего музыкант замер, а сборщик вознаграждений приступил к своим обязанностям, обирая очередную группу зевак, подоспевших на хохот. Народ бурно обсуждал технику выполнения трюка. К своему  стыду, я не смогла не поддаться общему веселью и в прекрасном настроении вернулась в кафе, где мои друзья готовились к закрытию.
   
 Вечерняя прогулка

      Через три дня наступила невыносимая жара, и я решила остаться под сенью гостеприимного дома. Кондиционер, халатик, мягкий диван в гостиной и сок со льдом в запотевшем высоком стакане с трубочкой, погрузили меня в нирвану, и я долго предавалась  ленивому созерцанию голубого экрана, где шел какой-то бесконечный детский мультик.
      Вечером, измученные жарой домочадцы предложили поехать купаться. По дороге к обещанному водоему то и дело попадались встречные и попутные машины с прицепами странной формы. Я давно обратила внимание на эти прицепные сооружения в форме, напоминающей боб, иногда даже, как бы двойной боб. Оказалось, что это владельцы лошадей вывозят их по утрам на специально отведенные для выпаса пастбища, где за ними присматривают пастухи, пока хозяева находятся на работе. После работы лошади вместе с хозяевами возвращаются домой. Внутри такого боба натянуты лонжероны, удерживающие лошадь от падения во время движения автомобиля.
      В частном владении  лошадей в Голландии на удивление много. Мне часто попадались на глаза магазинчики, где продавалась вся лошадиная амуниция. Моя дочь занималась верховой ездой, да и я не пропускала случая сесть верхом, так как когда-то в силу своей специальности приходилось подолгу сидеть в седле. В одном из таких магазинчиков я обратила внимание на стопочку замечательных плакатиков с надписью «Лошадь (кличка) является членом нашей семьи. Просим оказать ей должное почтение». И рядом стояла стрелка, а под ней нарисовано ведро. Все это предназначалось для угощений лошади и видимо предполагало ведро, стоящее под стрелкой, куда и складывалось угощение.
       При подъезде к озеру, где мы намеревались выкупаться, висел еще один плакат, повергший меня в умиление. Большая стрелка имела два разнонаправленных конца. На одном конце было написано «С лошадями - сюда» и красовался портрет лошади. На другом конце был портрет собаки и аналогичная надпись «С собаками - сюда». А от центра линии со стрелками в оба конца шло сразу два указателя, направленных  вверх, где возле одной стрелки был рисунок семьи и надпись «С детьми - сюда» и другая стрелка указывала на место «Остальным - сюда». Вся эта разводка начиналась сложной автомобильной развязкой. Купание в чистейшей прохладной воде вблизи белоснежных кувшинок доставило большое удовольствие.
       Было уже довольно поздно, когда мы двинулись в обратный путь. Приятная прохлада после жаркого дня располагала к неторопливой прогулке. Наша компания разделилась недалеко от дома. «Деревня» проживала тихий летний вечер. Все окна были открыты, занавески отсутствовали, и казалось, что их иметь тут не принято. В застекленном от потолка до пола эркере мы увидели милую домашнюю сцену. Пожилая женщина, сидя в кресле-качалке у горящего камина что-то вязала, а в мягком  кресле напротив, закинув ногу на ногу, читал газету пожилой мужчина. Маленькая девочка играла с котенком на ковре возле пожилой женщины, видимо, бабушки. Эпизод из сказок Андерсена!..
        А в другом дворе мы услыхали, как молодой мужской голос и детский мальчишеский переговаривались где-то в темноте…с лошадью. Именно переговаривались. Лошадь отвечала человеку тихим ржанием...

    А ночью я смотрела сны о судьбах России…