***

Постарел твой, мама, пострел.
Мир вокруг него посерел.
А блестел-то, мама, пестрел.
А летел ведь стрепет, летел...

Трепет был и свежесть была.
Высота была, купола.
И цвела ведь вишня, бела...
А теперь-то лишь лебеда...

Я теперь-то, мама, обрюзг,
как головопузый моллюск.
Аки неразумный полип,
к потонувшей барже прилип...

А вокруг мезга да лузга,
лезут тузики в тузы, мелюзга...
Может, и гордыня во мне,
но неверно что-то вовне.

Покрестился... Тушу свою
на четыре места солю –
а щепоткой-то в три перста,
да щепотка, мама, пуста.

Мне бы горло рвать в тропаре,
а я ус мочу в стопаре...
Ты прости меня за скулёж.
Я пойду уж...
Кладбище...
Дождь...


Бессонница

Бессонница. Бессмысленность. Бронхит.
Все кошки серы. А все звуки сиры.
В тюль занавески лунный гол забит.
А с центра поля начинать нет силы...
Давай тогда ударом от ворот
(а судьи где? И кто они такие?)
Перед тобою в клеточку блокнот –
узилище для знаков ностальгии...
И хищный паркер –клювик золотой
пошел пихать крамолу по ячейкам –
слова о том, что прожито тобой,
как будто о чужом или ничейном...

...И стало быть, футбол на пустыре.
Сурепку мнут мосластые эфебы.
А если говорить о вратаре,
то он глядит в клубящееся небо,
где серебристой молью – самолет.
Голкипер переводит взгляд свой долу.
Каемкой поля девочка идет,
несет в руке включенную спидолу.
И он закрыл глаза, и он ослеп.
В спидоле битлы средневолновые
кого-то умоляют, чтобы хелп...
И пахнут медом травы полевые.
Ему кричат, ругают – идиот!
Мяч за чертой добра и зла. И Бог с ним!
Она идет! Ах, как она идет,
ломая жизнь растеньям медоносным.
На фоне посеревших облаков
и пустозвонной грубости пацаньей...
И платьице из крыльев мотыльков
и чистых неизведанных мерцаний...
В других мирах – бессонница, луна,
тяжелое бронхитное сопенье...
А там вода во облацех темна.
А девочка светла и незабвенна...


Плацкарт

Плацкартный полууют.
Томится вагонный люд.
В брожении, в гомозне
гутарит, храпит во сне.
Гитару парнишка рвет –
вот новый, мол, поворот.
Тук-тук – сочленений такт.
По стыкам – так-так, так-так...
Тут спорят до хрипоты.
Там водочку льют во рты.
Тут- тук...подкидной дурак.
За окнами черный лак.
За окнами свищет черт
и свой у всего черед...

Та едет до пункта Б.
Что будет в ее судьбе?
А этот – домой, домой.
С повинною головой...

Тут влажно блестят очки –
слова, печки-лавочки.
И встречный летит, мыча.
И пот. Перегар. Моча.
Тут мощи вареных клуш –
закусочный гиндукуш.
Яичная скорлупа.
Эхма, шайтан- арба!..

Железное полотно –
растянутый знак «равно».

Вот сумрачный гражданин –
в себе, как в купе, один.
Он едет из пункта А.
Ему все равно, куда.
Дорога- пролог, затакт.
Катись, подкидной дурак.

Сколько таких дорог
затеряно между строк...

Вот женщина у окна.
Какая она одна...
Вся в черном с волос до пят.
И платье черно, и плат.
Глядит из своей беды
в материю темноты.

А в окнах живут тихи
прозрачные двойники.
А дальше ни мзги, ни зги -
огромный кусок тоски.
Нести его - не снести,
изранишься до кости.
Таскать его - не стаскать...
Не тройка ты, Русь, - плацкарт.

Не высмотрите в окно,
что в жизни чему равно...


Романс (2). Драконий дождь

Сыпь, небо, звездные дожди!
Потоком драконид
спали любовь мою, дожги –
сама не догорит...

Зачем ей тлеть? Зачем вливать
ей смыслы в миражи?
Зачем расстелена тетрадь
над пропастью во лжи?

Зачем с сияющих вершин
спустившись в дебри дна,
добыть из радуг керосин
и уксус из вина?

Пытался сам... Кричал - враньё!
И гнал, и клял в глаза -
но грязь стекала в пыль с неё
бесследно, как роса.

Пока она - как белый струг,
как птах у облаков,
зову распахнутостью рук
и жженьем желваков:

- Я для нее не та среда,
день трижды не седьмой.
Сойди падучая звезда,
в проклятый сумрак мой!

Чешуйкой ящеровых кож,
воздушный слой пробей.
Спали любовь, драконий дождь...
И душу вместе с ней.

1983/2005


***

Далекое соло сакса.
Звучит ли? Вообразил?
В горле образовался
шершавящий абразив.

Мелодию-самозванку
дослушать не тороплюсь.
Пинаю пустую банку -
пусть бонги подкрасят блюз.

Мотив, чей ты голос выткал
Из блюзовой размазни?
Дружки мои - Гинтас, Витька ль
окликнули:
-Отпасни!

Но зря озираюсь. Глупость.
Их нет ни в одном из мест.
Их взяли суглинок, супесь
и круговорот веществ.

А блюз, ты пищаньем куцым-
не скроешь простую суть...
Мне есть обо что споткнуться,
но некому отпаснуть.

Давай-ка погнись от песни,
злаченый ручной удав...
Когда-то мы будем вместе.
Я знаю, что в этом прав!

А в небе лилово-мокром -
ужель они оба там -
друзья банку с летним громом
пинают по облакам.


***

Только дорога, только...
Облако-зверь над ней
держит луны фасольку
в выдохе из ноздрей.

Просто дорога, просто
чёрен сырой асфальт.
Прочее под вопросом.
Только дорога – факт.

Долго ль еще? По мне, хоть
вечной будь, благодать, -
ехать вот так и ехать,
за спину путь кидать.

Заспанным и небритым
мчаться во тьме ночной
в этом авто, набитом
памятью и мечтой...

________________________________


Это - страница памяти поэта
ВЛАДИМИРА ОТТОВИЧА ТАБЛЕРА
1957.02.02 - 2010.05.22