Я из дома уйду вдоль по улице странной, пустынной, дремотной,
За окраину, полем на берега витый обрез,
Холостой и растерянный, новый, пустой, беззаботный,
Я войду одиноко в тенистый и призрачный лес.

На пеньке у тропинки присяду, нездешний бродяга…
Земляника цветет, рассыпая вокруг хоровод –
Все живое парит, как хмельная, душистая брага,
Отправляя свой хмель в ожидающий дань небосвод.

И, отбросив весь груз, что за годы затарился лишку,
Со щеки отерев просоленую грустью слезу,
Буду тихо смотреть на спешащего в дом муравьишку,
Буду робко встречать подходящую молча грозу.

А твоих волхований глазами, губами – не встречу…
Взгляд уйдет в небеса, растеряв на поляне свой прах.
У пенька в землянике, в седых облаках не замечу –
То-ли обморок был, то-ли сон, то-ли всплеск, то-ли взмах…

И не буду тебя целовать, опрокинув в траву поднебесье,
Где журчаньем прохладным молитву бормочет ручей,
Где от птиц улетает их долгая, гулкая песня, -
Мне найдется приют, долгожданный, свободный – ничей…

И, уже подходя с замираньем к заветной калитке,
Оглянусь во вчерашний, испуганный грозами, день…
Улыбнусь на прощанье ползущей по пальцу улитке
В земляничного савана влажную, теплую тень.