***
Лихорадило. Виноградиной –
апельсиновая таблеточка…
Обещало душевно радио,
да чужое пальто на плечиках,
что настанет другое времечко,
а принцессы проснутся с принцами.
И глотались таблетки-семечки,
и жевались в охотку принципы.
Но в приёмнике человечики
замолчали… На перекладине
усмехались пустые плечики…
Померещилось. Лихорадило.
_____

***
Замолчал. Просто так замолчал –
на минуту, а может, на время,
и ворвалась вселенская темень
прямиком из начала начал,

где сто жизней прошло без тебя,
до тебя. До холодного света,
осыпавшего прошлое с веток
в ледяную ладонь декабря.

До звезды в новогодней ночи,
до небьющейся веры игрушек,
что они навсегда… Ты послушай:
не молчи, не молчи…
Не молчи.
_____

***
Когда забудет сверчок песни
и лунный свет заметёт крыши,
пристроюсь тенью в твоём кресле
и прошепчу:
- Ты меня слышишь?
А ты не сразу поймёшь, кто здесь,
и замолчишь невпопад, может,
но сядешь ближе ко мне – возле.
Зачем – не вспомнишь потом, позже.
И я тебе расскажу что-то –
и ты подумаешь о разном…
А перестав сны твои штопать,
шепну:
- Теперь-то мы врозь, разве?
_____

***
Пожалуйста, пожалуйся на что-нибудь пустяшное –
на ветреные шалости дождя позавчерашнего,
окно – от снега серое, на точки в многоточиях,
на что угодно – первое, что обгоняет прочее.
А можешь просто выдумать, и я вздохну доверчиво –
- Ну где же это видано, накручено-наверчено…
Потом начну распутывать – и главное, и мелочи –
тихонечко, как будто бы мне это вовсе незачем.
И заплутаю, может быть, в пустяшном, незамеченном -
а ты вздохнёшь встревоженно, и сам шагнёшь навстречу мне.
_____

***
Бог с тобой, побойся Бога –
так не любят, очертя…
До безумия немного
и вовсю – назло смертям.

Так не ждут и не голубят.
На рассвете, словно в бой,
телефона грозный бубен
не пугает. Бог с тобой,

так нельзя и не бывает –
не теряют поезда.
Свет последнего трамвая –
путеводная звезда.

Расстояний километры
так не рвут. Помилуй Бог,
так нельзя ломать запреты,
как на краешке дорог.
_____

***
Мятый коврик морща, вздохнула входная дверь.
Кто-то вышел молча - кто-то войдёт теперь.
Старый шкаф запомнит перчатки или пальто,
будут греть ладони на шарфике завиток.
У кофейной гущи начнётся вторая жизнь –
в одиночку лучше гадать, но не ворожить.
Будет падать утром - неправильно - бутерброд.
Почесав за ухом, от смеха проснётся кот,
прыгнет на шкаф отчаянно, запутает все пальто.
И тихо уйдут печали, а больше - уже никто.
_____

***
Приснилось тридцать три апреля
и в них – тринадцать воскресений.
Ступени старые скрипели
под лёгким воздухом весенним.

Летела, падала, вставала,
теряла туфельки и годы...
Привиделись глаза-опалы
кошачьи возле небосвода…

И наконец, устала падать.
С небес кота спихнула в кресло,
от твоего проснулась взгляда -
и на один апрель воскресла.
_____

***
Как будто нет больше никого -
тебя, меня… Только снег и дворник.
Скребёт с утра, обметая корни,
двора заснеженного ковёр…
Он завораживает… Ну вот -
твои следы отряхнул с дороги
и поклонился сугробу в ноги -
там Бог зимы до весны живёт
и охраняя под снегом двор,
следит, как дворник скребёт лопатой,
как будто каторжник, виноватый,
что не обжаловал приговор…
А мы воришки - украли свет
и теплоту у холодной ночи,
и ждём спасения… Тихо очень,
и дворник наш заметает след.
_____

***
«Кирпич» на перекрёстке тупиков – опять нам бег на месте обозначен.
А мы с тобой попробуем иначе – все правила нарушив – прямиком
туда, где разбивает стены лбом народ, что побесстрашней, и покрепче.
Я сдвину набекрень любимый чепчик – мне проще так подбрасывать потом.

Да, мы пойдём, конечно, напрямик – и может, шишки сменим на мозоли.
Там кто-то у виска крутить изволил? Так это от волненья. Нервный тик.
Да мало ль повстречаешь на пути - и кто-то вслед пойдёт по наши души,
когда мы чьи-то правила нарушим... Идти-то всё равно, как ни крути.

А впереди, возможно, пустячок – хорошая погода и дорога.
Не знаю, это мало, или много – ты просто расправляйся с кирпичом.
И может быть, он вовсе ни при чём – лежит себе, рисуя бег по кругу,
а мы сорвались... Или друг для друга мы сами кирпичи с тобой печём?

Но сбился чепчик передом назад. Подбрасывать, поправить? Или-или…
Мы стену тупиковую пробили, и нам идти, куда глядят глаза…
Но я смотрю в твои:
 -  Есть выход? Или…
_____

***
Надо бы перебежками – до тебя,
мимо чужих дверей, где скрипит кровать,
мимо замков ключами не попадать,
время, в тебе запутавшись, теребя.

Надо бы разогнаться и разогнать
тех, а за ними – этих, и мысли вскользь –
те, что не докрутили земную ось,
чтобы напротив – дом твоего окна.

Надо бы безошибочно - и вперёд,
а позади оставленное – на слом…
Надо бы не заметить, что всё пройдёт,
и не поверить всем, у кого прошло.
_____

***
У тебя для меня лишь обиды в горсти.
У меня для тебя – кружевами обман.
Если можешь – забудь, если хочешь – прости.
Я запутаю всё остальное сама.
Сто ненужных дорог, маяков тупики…
От меня до тебя – заплутаю в ночи.
Если хочешь – постой, если можешь – беги.
Слышишь? Поезд последний по рельсам стучит.
На развилке путей – сотня главных дорог,
сонный стрелочник знает, который – мой путь.
Уходить навсегда - бесконечно старо.
Я уйду просто так. Как всегда. Как-нибудь.
_____

***
Долго, надолго, издалёка,
из высокого высокА,
переливами в стёклах окон
плыли сонные облака.

Отражали дома и тени
на асфальте и мостовой,
от тебя до меня летели,
разделяя меня с тобой.

И снежинки из них лепила
мне, конечно, твоя рука.
И дождями наотмашь била
из далёкого далека.

Но я всех – и тебя – нахальней,
всемогущая, словно Бог –
я леплю облака дыханьем,
чтобы мною дышать ты мог.