День, в который ты не забьёшь гвоздя,
проживаешь в деревне зря.
Выйдешь вечером, видишь — горит звезда,
под звездою гаснет заря.

Невесёлая жизнь туманных равнин,
от дороги один помин.
Над болотами уток короткий клин
режет сумерки осенин.

Осени себя знанием — вот те крест! —
что ещё один день прожит,
золотится в печурке поленьев треск,
за тобой твоя тень дрожит.

Половице прогнувшейся — холод струй,
что из подпола тянет в дом,
а иззябнувшей матице — поцелуй
тучи градовой с белым льдом.

Трудно дышится: печка чадить начнёт,
хоть и тяга вроде бы есть.
Есть у памяти свой обратный отсчёт,
что там надо бы перечесть.

Что там надо бы вычесть, перекроить,
обновить, поправить, вернуть.
Оживает крестьянская соль в крови,
ощущая свою вину.

Вот и выйдешь в ночи в дровяной сарай,
будто прежде не было дня,
с керосиновой лампой — смотри, шагай
не пролив на дрова огня!

Деревяшку протешешь, прикинешь так,
чтобы вышло не на авось,
и наклонно, как будто и впрямь мастак,
в половицу вбиваешь гвоздь.