Они все шли и река текла, трава шелестела "Барух ха-Шем",
И кто-то, шепотом: "Иншалла"... Cлужанки прятали малышей,
Седой привратник (нож в рукаве) , захлопывал дверь,
Проверял засов...

В клинике выключают свет ровно в десять часов.

Врач теребит на пальце кольцо, думает о Мари,
И накрывает палаты сон, переходящий в тревожный стон,
После - в сдавленный крик.

Приходит и говорит - не ори,
Зажимает ей грязной ладонью рот,
- Мириады миров у тебя внутри,
Тысячи лет, серебро костров.
Козочка, ты - бесценный сосуд,
Нести да не расплескать!
(Их было много, ханжей и сук,
Всех богомольных каст.)
И, захлебываясь слюной,
(Вдоль коридора кричат - врача!)
- Жидовской крови - разрешено
Пока что - восьмая часть.
И будет потомство твое - что грязь -
Рожать и рожать рабов.
В преддверии звонкого января
Грядет справедливый Бог!
Родишь царя к белоснежной зиме...

(Заклинило дверь, еще рывок -)

Ладони ищут острый предмет,
В кровь расцарапывают живот,
Врач второпях роняет шприц,
Санитар затягивает ремни -

В полях колосился капризный рис,
Они все шли и считали дни.
Туманы, тучи - за слоем слой,
В мутном небе хотя бы одна звезда!

Свивали четки цветной петлей,
И повторяли: "Не опоздать..."