В  номере 2 за 2013 г. издающегося в Минске  литературно-художественного журнала «Новая Немига литературная» вышла подборка моих стихов «О смерти, о любви…» Я не пишу стихи «на заказ», «на потребу времени»,  не терплю лжи в поэзии, которую чувствую за версту. «Если не задыхаешься от любви и боли – стихов не пиши»,- сказал когда-то Семён Гудзенко. Наверное, это – максимализм . Пусть. Мне казалось, что ни один редактор «толстого журнала» никогда не заинтересуется автором с подобной позицией. Возможно, это самая приятная ошибка в моей жизни…

О СМЕРТИ, О ЛЮБВИ…
Стихи - это боль и защита от боли (Варлам Шаламов)

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ
(памяти Андрюши)

ДЕРЖАЛА ЗА РУКУ

Держала за руку:
– не пущу!
Делилась жизнью:
– бери, мне хватит!
Из морозилки живца на щук
Несла к молчащей его кровати.
Мол, долго можно ещё ловить
Огромных рыб...
...Доживи до лета!
И что-то нежное - о любви.
В тоске с надеждой ждала рассвета…
А он, в котором смещалась мысль,
как буруны за рыбацкой лодкой,
не мог поймать этих действий смысл
в тумане боли, как саван, плотном.
…Ползла нечаянная слеза,
Метались в горле немые чувства:
Зачем так долго его терзать -
Мальком в смертельном оскале щучьем...


ЛОДКА РЫБАЦКАЯ

Лодка рыбацкая, синий велосипед
и мотоцикл советский – этот наземный транспорт -
весь - остаётся здесь; он без нужды тебе
там, где не спросят ни техосмотр, ни паспорт.
...Сколь ни упрямься: «Не надо! Не верю! Нет!»,
сколь ни обманывай: сон, мол, да бред всего лишь –
камень на сердце, а сердце – на дне, на дне;
а ты налегке, совсем налегке – уходишь.
...Ты мне расскажешь, каких ты увидишь рыб,
воды какие тебя на волнах качают?
Освободиться б из лабиринта глыб,
что заслонили небо, полное белых чаек.
Освободиться б, воли твоей вдохнуть:
дальше от боли, грязи, страданий дальше!
Стылый февраль метёт, заметает путь –
мне не попасть туда, где ты снова – мальчик,
мне не попасть туда, где ты снова – свет,
воздух и Юрьевец, Плёс или даже Китеж,
мама и небо…
Где страшное слово «смерть»,
словно заляпанный свитер,
с себя торопливо скинешь.


К ФОТО

Ещё полгода до февраля.
Полгода нам друг у друга быть, и
ещё полгода - твой дом - земля,
ещё полгода нам до отплытья...
Тебе - туда, где не будет зла,
болезни, боли, меня не будет.
А мне из этого февраля
уже не всплыть на поверхность будней.
Мне – рыбой в бредне, где света нет,
где бьётся в жабрах мой крик молчащий:
рубашка, лодка, велосипед,-
зачем всё это?!
..."А был ли мальчик?"-
в виски колотит.
...А был ли?
- Был!
Ни быль, ни боль - не переиначить.
...Что жизнь любил,
и что был любим -
должно хоть что-то для Бога значить?!
...И снова брежу всем естеством:
Мы едем в Юрьевец и хохочем...
Мне говорят: "Отпусти его!"
...А если он
отпускать не хочет?

февраль-март 2012

*Из литературного дневника:

Триптих «Последний день» начат 24 февраля 2012 г. В этот день мой единственный брат - Андрей Малинин, жизнелюб, рыбак, умница и весельчак, мучительно умирал от рака. Никто не застрахован от утраты любимых. Я искренне желаю: пусть эти стихи предостерегут, насторожат или утешат Читателя. И если не защитят от боли, то хотя бы станут некой прививкой от неё…
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
ТРОЕ ЛЮБИМЫХ

Трое любимых – мама, отец и брат;
поле картофеля, пруд в серебристых ивах.
Как ни проси – не вернут, не вернут назад
этот осенний день четверым (чет-ве-рым!)
счастливым.
Трое любимых – мама, отец и брат.
Жар от костра; печёной картошки запах.
Трое любимых меня не устанут звать
в наше вчера, которое будет завтра.
…Этот сквозняк потерь – он выстудил изнутри;
по именам зову вас, трое любимых –
мёртвых.
…Возле костра – три имени. Тени – три.
И печёный картофель горочкой. Для четвёртой.

12.04.2012

РАСПАХНУТОЕ ВРЕМЯ В САД

Здесь, ездоков заждавшись юрких,
Припал к стене велосипед;
Здесь на щеке моей дочурки
Варенья вороватый след;
Здесь переложенных соломой
Созревших яблок аромат...
В сенях родительского дома —
Распахнутое время в сад.
Дрожит в оконце луч упрямый,
И видится в дверной просвет —
Мелькает между яблонь мама.
Которой нет.
...Постиран лёгкий сарафанчик,
С бретелек капает на руль,
А под окошком ходит мальчик;
— Усну ль?
Бормочут куры на насесте,
Водворены цыплята в клеть.
Кому не спать в дому невестой?
— Ответь...

БОЛЬШЕ НИКОГДА В ГЕОРГИННОЙ РОЩЕ...

Больше никогда в георгинной роще
Нам не перепрятать нехитрых кладов.
Больше никогда… Боже, как полощет
Мокрое бельё ветер в палисадах…
Больше никогда… Как вы там, родные?
В доме сиротливо толкутся тени.
Скоро будут в нём ночевать чужие.
«Больше никогда…», - горько всхлипнут сени.
…У постели маминой – тёплый запах;
Узнаваем так, словно смерти нету.
Больше никогда на нехитрый завтрак
Мне с моим братишкой не кликать деда…
Больше никогда…
Но в кудлатых лапах
Прячет сад рубашки под ваши души:
Из фланели в клеточку – это папе.
Из вельвета синего – для Андрюши.
Ну а если яблока наливного
Слышен топоток по ребристой крыше -
Это сад, как мама, из тьмы былого
Угостить любимых возможность ищет.

2012г.

ПРЕДСКАЗАНЬЕ ТРАВЫ

…Не плачь обо мне,
когда я уйду стучаться в двери травы...(Б. Гребенщиков)

Листья травы читаю,
Словно ладони чьи-то.
Хочешь,
Я угадаю судьбы
Дождей пролитых?
Вижу,
Какой травою
Будем во время тленья,
Вместе перед грозою
Падая на колени…
Почерк слезы и тучи
Стал для меня разборчив –
Я их тебе озвучу:
Точка – дождинка – прочерк.
Знаю –
Мы будем листья,
Листья на общем стебле;
Значит,
Дано нам слиться,
Правду травы приемля.
...Если бы мы при жизни,
Милый, траве внимали,
Не было б этой тризны
Горькой –
По пониманью.

ОТДЕЛ ПРОПАЖ
***
Я могла бы найтись, отозваться на имя – ори!
Только нет у тебя ощущенья утрат и потерь.
А молчанье твоё поселилось внутри. Внутри
Клетки моей грудной, словно запертый силой зверь.
Я могла бы найтись. Ведь пропажей быть – вовсе не мёд...
Помнишь клейкий прополис, который нас всех лечил?
Мама поит настойкой, и тает окрестный лёд,
Папа держит "погоду в доме" огнём печи.
Ты белёсой головкой до слёз мне и дорог, и мил.
На колени пристроишь кудряшки, и тянешь: «На-та-а-а-ш…»
Я найдусь, мой братёнок... ребёнок...
Ты адрес возьми:
Вот он: «Детство. Сестрёнка Наташка. Отдел пропаж».

ГДЕ МАМА ПЕЛА

Горел в печи огонь, она гудела
В том доме под горой, где мама пела.
Тянул в окошки сад свои ладони,
Ветвями опершись о подоконник.
Под жаром утюга гордячкой спелой,
Простынка с чердака слегка хрустела,
И испускала дух в горячем паре:
Ласкался к ней утюг
В хмельном угаре...
Ты был ещё так мал, но неумело
Тихонько подпевал, и мама пела.
О ржи, о васильках, о женской доле,
О ласковых глазах красотки Оли,
О смерти, о любви...
Но в том и дело,
Что мне не повторить,
Как мама пела.
…От этого родства куда нам деться?
Кисельны берега парного детства,
Где сад глядит в окно –
Морозно-белый...
Где жар над утюгом...
Где мама
Пела...

 ИДИ ДОМОЙ

Я так люблю мой старый милый дом
С его забытым яблоневым пиром,
Где вот за этим простеньким столом
Сидело счастье,
Но ушло не с миром.
Как ночь светла!
Вины тяжелый гнёт
Я с ангелом своим делю бессонным;
Луна в окне похожа на Мадонну,
Сейчас и ангел от меня уйдёт.
…Летает белый пух, как белый снег
Меж яблонь кто-то плачет за стеною;
Я выбегу и дверь ему открою,
Но никого за этой дверью нет.
…Я так грешна, и ангел грешен мой:
Он нас друг к другу не привёл с повинной;
Пробьют часы пол- третьего в гостиной.
…Мой ангел, ты замёрз. Иди домой!

 ТЕБЕ ХРАНИТЬ МОЙ СМЕХ

Тебе хранить мой смех:
(устрой мне эту малость!),
мой смех остался там,
где больше нет меня.
Хранить до той поры,
пока в одну усталость
мы вместе упадём,
и нас – соединят.
И в комнате одной,
в каком-то иномире
мы будем хохотать
беспечно и светло;
тебе хранить мой смех
в коробочке зефирной
и приходить ко мне
за синее стекло.
Здесь ауры цветут
геранью в цвет индиго,
непониманья нет,
нет зависти и зла;
здесь ты читаешь мне
главу из детской книги,
а я тебе стихов
охапку принесла.
Здесь подадут мой смех
к жасминовому чаю,
вишнёвый поцелуй
и… неоплатный счёт.
Я помню этот мир
и по нему скучаю.
Сейчас там сильный дождь,
стекающий со щёк.

ХРУПКИЙ, КАК ИНЕЙ, РАЙ...

Там, где дрожат на волне одной
нервы наши и вены,
где дирижирует тишиной
внутренней, сокровенной
осень, которой печален лик;
где за полётом – паденье:
после мига паренья
листья к корням легли...
…Там, ощутив по-новому мир,
нежим свою усталость:
только бы состоялась
сага нашей зимы.
Только б,
в четыре глаза
глянув за льдистый край,
не уронить ни разу
хрупкий, как иней, рай.