Чернела трава, как изрубленный пулемётчик.
Сухой неуступчивый ветер сменил прицел.
Сбивался на мат перепуганный переводчик
С проклятого русского в чёртовом Осовце.

Как будто бы смерть, что всё время ходила рядом,
В него уронила тяжёлый зелёный взгляд.
Ползла, нарушая привычный миропорядок,
Из облака хлора цепочка живых солдат.

Пузырилась кровавая харкота,
Темнела слизь на лезвии штыка -
В атаку шла тринадцатая рота
Землянского пехотного полка.

Гниющие останки гарнизона,
По окрику из нежити восстав,
Шагали, полотнище горизонта
На серые фуражки намотав.

Таких чудовищ пули не потянут -
Ищи специалистов по колам.
Из-под мочой пропитанных портянок
Тянулся кашель с хрипом пополам.

Куда там царь с отечеством и верой,
Клоками кожа: точно - мертвяки.

И оседали линии Ландвера,
Как вскрытые штыками гнойники.


*
У славы нет вкуса, и запах её нестоек.
Глотай, подпоручик, что ветер тебе принёс.
По вашим отравленным трупам пройдёт историк,
Дешёвым бумажным платком прикрывая нос.

Тебе не сказали, что чудо куют иначе:
Обоз да фураж, да снабженцы - творцы побед.
Немного геройства и много тупой удачи,
Да пушки Канэ, растерзавшие бедных Берт.

Лежи, подпоручик, на подвиги нет заказа -
Посмертный "Георгий", и двигай до райских нар.
Кто были под газами - те полегли от газа.
А к третьему Спасу и крепость была сдана.

Я вас прошу: не надо, не вникайте.
В нас нет вины - и в этом нет вины.
Раскрашивая линии на карте,
Мы тешимся иллюзией войны.

Пока мы хлор снимали с электрода,
Гоняли бром петлёй змеевика,
В легенду шла какая-то там рота
Какого-то пехотного полка.

Им не дожить и до второго Спаса.
Им нет цены - и это их цена.
И если правда перевесит пафос,
То мне такая правда не нужна!

В законах человеческих и волчьих
Должно стоять в конце любой главы,
Что подпоручик - тот же переводчик.

Ведь миру мёртвых нужен перевозчик
В упрямый мир убитых, но живых.