Мы открываем цикл интервью "Кумиры муз", и мой первый собеседник – Юрий Семецкий, известный поэт, интересный человек, выпускник МГТУ им. Н.Э. Баумана (1979–1987).

– Юрий, Вы в некотором роде личность легендарная: стоит ввести в поисковик "Юрий Семецкий" – и получаешь ссылку на Википедию со следующей информацией: " Книгоиздатель, известная фигура русского фэндома (данный термин традиционно обозначает группу людей, увлекающихся научной фантастикой). Стал прототипом второстепенных (как правило) персонажей множества литературных произведений русскоязычной фантастики." Расскажите, как Вы "дошли до жизни такой", с чего всё начиналось?

– Должен заметить, что те истории, в которых рассказывается "как это было", написаны с чужих слов, никто из них (рассказчиков) не присутствовал на эпохальной встрече у главного редактора журнала "Если" Дмитрия Байкалова. И Олега Дивова не было, чья статья стала главным источником информации для Википедии.

В том, что случилось, моей заслуги нет. Ни к кому я не подходил, ни о чём не просил, тихо сидел и слушал, как Сергей Лукьяненко и Владимир Васильев наперебой рассказывают, как так случилось, что в их новых книгах появился герой, чем-то на меня похожий. В романе Лукьяненко "Осенние визиты" – бандит Семенецкий, а в романе Васильева "Сердца и моторы" – вполне симпатичный, с моими привычками и коронными фразами, Сёма. И они (герои) не только появились, но и были убиты.

Ну, появились и появились – посмеялись бы, разошлись и забыли. Но Лукьяненко возьми да предложи, мол, как-то у нас не по-настоящему получилось, надо в следующей книге именно Семецкого убить. Разговор был весёлый, люди собрались симпатичные – идея всем понравилась, включая меня, Васильева, а также присутствовавшего Александра Громова.

Не прошло и года, как появилось три романа, где убивают Семецкого. Акция была замечена, прежде всего авторами, которые меня хорошо знали (Геворкян, Дивов, Калугин...), и в течение ещё одного года вышло примерно с десяток романов, где убивали Семецкого. Это уже был флеш-моб, мимо которого не смог пройти Андрей Белянин...

В общем, снежный ком нарастал, и докатился до Владислава Петровича Крапивина. Казалось бы – вершина карьеры, можно было бы и остановиться... Но я как не имел к этому процессу отношения, так не имею и сейчас. Компьютерная игра "Сталкер", где Семецкий – один из персонажей, возродила интерес к моей фамилии. И сейчас я не то что за книгами не слежу, но и с многими авторами не знаком. И авторы платят мне той же монетой: в некоторых книгах Семецкого называют Иваном.

– С какого возраста Вы пишете стихи? Что стало причиной (стимулом) написания первого стихотворения: эмоция, событие или что-то иное?

– Когда мне было 6 лет, бабушка прочитала мне биографию Лермонтова и стихи поэта. И я подумал: Лермонтов в моём возрасте уже сочинял, и я должен. Одно стихотворение я помню до сих пор:

Стоит лук на окошке,
На него смотрят кошки.
Вдруг мама подошла
И всех кошек прогнала.

Потом был перерыв до возраста, в котором я понял, что девочкам нравятся стихи. Но писал всякую ерунду. Кое-что из моего подростково-юношеского творчества можно найти на Стихире на странице «Юрий Семецкий-Два».

– Что для Вас поэзия?

– У поэзии и прозы, то есть у литературы, есть общий признак – они должны быть интересными.

Существуют разные школы, которые субстанцию, вызывающую в людях чувство интереса, трактуют по-разному.

Я иногда читаю стихи Ольги Седаковой и думаю: если многие считают эти тексты интересными, то значит у субстанции, которая вызывает в нас интерес, нет границ, а значит, всё, что написано, поэзия. Кроме того, что дефиницировано как проза.

Но лично мне интересно не всё. Я стал копаться в своих ощущениях и понял, что существуют три вида поэзии. Первый вид – поэзия, описывающая познанный мир. Второй вид – поэзия, описывающая познаваемый мир. Третий вид – поэзия, описывающая принципиально непознаваемый мир. Условно говоря – классицизм, символизм и футуризм.

Тут в скобочках замечу, что Маяковский, на мой взгляд, – модернист, но ни разу не футурист, и если ему искать место в видах поэзии по отношению к познаваемости мира, то он классицист. Если можно так сказать. Классик – само собой, но ещё и отнесённый к классицизму.

Для меня, как для автора, поэзия – это способ создания миров, которые ищут своего исследователя, то есть читателя. А как читатель я всё люблю, кроме футуризма.

– Как Вы стали членом Художественного совета на сайте Стихи.ру? По какому принципу отбираете авторов для участия в передаче "Вечерние стихи"?

– Меня подвело любопытство. Два года назад на главной странице сайта Стихи.ру повесили объявление о выборах в Художественный совет "Вечерних стихов". Я подумал: никогда, потому что это работа, которая должна оплачиваться. И ещё подумал: интересно, какие вопросы они задают при регистрации. И нажал на кнопку. Оказалось, что никакой регистрации нет, и я уже в списке кандидатов. Ладно, сказал я себе, меня всё равно не выберут, я же не Белкин. Однако выбрали.

И я увлёкся этой работой. Теперь читаю Стихиру и другие сайты с утра до вечера. Искать жемчужины – увлекательная работа.

Принципы? Я о них уже говорил – мне должно быть интересно.

– Ранее Вы сами были участником этой передачи. Что Вам это дало? Какие "плюсы" и "минусы"?

– Сейчас уже подзабылось, что моё выступление на "Вечерних стихах" сопровождалось скандалом, а тогда я не только на следующее утро проснулся знаменитым, но и узнал все минусы, сопровождающие знаменитость. Ко мне на страницу стали заходить странные личности, которые представлялись то полицейским, то вором, то дамой преклонных лет, то матерью малолетних детей, и обещали посадить в тюрьму, избить или забить до смерти, матерились, и всячески третировали...

А если вы спрашиваете, что мне выступление на "Вечерних стихах" дало в плане творчества, то тут могу сказать однозначно – ничего не дало. Творчество требует уединения и не терпит суеты, а любые выступления – это суета. Но иногда от творчества надо отдыхать, и этому суета способствует, как нельзя лучше.

– В чём ещё, кроме стихов, проявляется творческое начало Вашей личности?

– Почему-то мне с самого детства хотелось стать либо директором, либо писателем. Обычно я так отвечал, когда мамины подружки спрашивали у меня, кем я хочу стать, когда вырасту. И ни к чему другому я никогда не стремился. Уверен, что смог бы петь и рисовать, несмотря на отсутствие слуха, голоса и чувства композиции, если бы меня учили опытные и старшие товарищи, как учили меня писать, но не сложилось.

– Есть ли у Вас творческие планы? Что хотели бы пожелать современным авторам, пишущим стихи?

– Хочу переписать "Слово о полку Игореве" в стиле Алексея Константиновича Толстого. Помните "Историю государства Российского"? Вот как-то так.

А современным авторам, которые ещё не бросили писать стихи, хочу пожелать здоровья и жизни, полной приключений: только эта комбинация не позволяет нашему творчеству затухнуть.

– И напоследок... сыграйте с нами, пожалуйста, в буриме :)
Ваше задание:
позы
поздно
одинок
диалог

– А может, не надо?
Даже Дмитрий Быков, замечательный поэт, который виртуозно играет в эту игру, только дискредитирует свою лирику поделками на скорую руку.

Кроме того, сами рифмы уже подсказывают тему: герой одинок, он мечтает о диалоге с любимой, мысленно представляет позы любви, но он опоздал – "она другому отдана и будет век ему верна".

"Мне скучно и одиноко, путник. Я много слышал таких историй", – как говаривал ключник, герой романа Лукьяненко.

А ведь у нас речь шла о поэзии, где нет места скуке. Я сам должен придумать и историю, и рифмы.

– Спасибо, Юрий! В таком случае, будем ждать от Вас новых увлекательных историй. И конечно, в стихах!

---

И небольшая подборка стихов Юрия Семецкого.

Безумство

Оно приходило утром, всегда с «Вестями».
Он молча смотрел и слушал, и ел котлету.
Казалось, ещё немного, и всех затянет
в расколотое картечью чужое лето.

Жара наступала с юга и била в ноздри
прикладом и сапогом, и виной солдата...
Он видел горящий Боинг, но было поздно
просить, умолять, разыскивать виноватых.

Когда завершались «Вести», Оно стояло
удушливым смогом или струилось потом,
и страшно хотелось спрятать под одеялом
весь мир, но слезам не верят, и ждёт работа.

В тот день он из дома вышел. Безумство – следом.
Метро, «комсомолка», тормоз, визжащий дико.
Его затянуло всё же в чужое лето,
пропахшее новостями ещё до вскрика.

22.08.2014

Час своего Тулона

В горном ущелье воздух – горячий жгут,
словно удавкой сдавливает, покуда
думает о походах и славе Брут.
Рядом с патрицием спит на камнях Иуда.

Бруту мерещатся женщины и цветы,
ярость речей и вздорный восторг манежей.
Только в финале он слышит всегда – "и ты?"
И отголосок будущей битвы – "где же?!"

Снится Иуде ночь в городском саду,
скрежет меча, рвущегося из ножен,
голос отчаянья – "Стойте!" и "Я иду",
взгляд отведённый – "Делай уже, что должен".

Здесь – заповедник зла, болевой синдром,
тщатся идеи вырваться из канона –
ведь в остальной Вселенной царит добро,
если у зла есть час своего Тулона.

31.07.2014

Детство

В одном ряду с обыденной весной
сидишь в далёком детстве под сосной
и вспоминаешь озеро и рыбок,
плывущих стайно не пойми куда,
и убегает небо в проводах,
дразня отчизну опытом ошибок,
лелейно называя сторону
не абы как, но для ещё одну
историю сражений и мигрени,
в которой мир, идущий на убой,
под лязг мечей твердил бы вразнобой -
Помпея, как всегда, вне подозрений.
Вне подозрений вечно молодой -
лежит себе спокойно под водой,
где стайки рыб, где прорвана плотина,
где взрыв жесток, опасен и ядрён,
где не страдают больше Октябрём
и меньше не страдают от кретинов.
Вот так сидишь – вокруг сосновый лес,
паук-подлец за шиворот залез,
погожий день, от озера прохладца...
А детство просто визуальный ряд,
где пионерский вспомнился отряд,
и горестно, и хочется остаться.

03.01.2012

В начале, или Ветхая Космогония

Порывами реликтового света
Укутана, светла и горяча -
Земля горела лампой Ильича,
Но не была любовью обогрета,
Не где-то здесь, не там, не просто где-то
В начале всех начал.

Тогда ещё не началось Вселенье.
Вселенная невинность берегла,
И не было ни алчности, ни зла,
Ни лени, ни томления, ни тленья.
Елена не явилась на глумленье
И даже не жила.

Ещё не обрели значенья числа;
И календарь – не жив, не отменён –
Не изменял движение времён,
И девушка, наполненная смыслом,
С пустыми вёдрами на коромысле
Не шла на водоём.

Здесь никогда не жили по приказу,
Здесь свет и тьма, здесь таинство пустот,
Здесь сингулярность начала исход,
И до, и от – не поддаётся глазу.
Здесь даже Бога не было ни разу.
Но он ещё придёт.

04.04.2011

Авторская страница Юрия Семецкого