«Ёжик - жожик
Ёжик - вжик
Иглокожиковый
Ржик»
 
ПОЭЗИЯ СЕРГЕЯ БЕРЕГОВА
 
 
Стихи Сергея Берегова – свободный мир, созданный воображением талантливого ребенка.  Ребенок стал взрослым и его свобода повзрослела вместе с ним. Взрослый ребенок так же безудержно добр и трогателен, так же уязвим для бессмысленного зла. Внешний мир все время спрашивает со взрослого так  же, как спрашивал с ребенка, ни на минуту не оставляя в покое. Внутренний мир безмятежно молчит до поры, а потом вдруг выпускает, защищаясь, иголки и на миг превращается в ежика. Этот миг отражается в памяти внешнего мира и взрослого оставляют в покое.
Ежиные иголки поэта Берегова – его язык. Каждый стих вызывает внутри читателя ответный отклик – как ребенок сразу же откликается на порыв незнакомого сверстника – давай играть!   – Давай! – из казалось бы навсегда утраченной детской памяти откликается сердце читателя. А накопленный опыт взрослого разочарования удрученно спрашивает: а – как? И признается смущенно: я не умею…
Внутри стиха Сергей - ребенок встречается с Сергеем - взрослым. Взрослый испытующе смотрит и задает стандартно глупые вопросы или взывает: остепенись!  Ребенок собирает всю силу воли в кулак и идет к себе домой. Потому, что он этот дом сохранил.

Синяя шпала
Домой шла.
Было темно.
Лесные звери
Сидели по норам
А полевые -
Рылись в деревьях
А шпала, синея,
Домой шла.
Заметила шпалу змея
И попросилась замуж
Но шпала не пошла.
Шпала домой шла.
 
Почему – шпала?  Рельсы скрепляет. Поперек пути лежит. Потому что путь не ею проложен, не ею задуман, но путь есть, от рождения ребенок  знает: вот он, путь. А когда повзрослеет – оказывается: а был ли путь? Может, пути-то и не было…  А шпала – была. И есть. И будет. Потому что должен же кто-то удерживать саму возможность пути…
А синяя – почему? «Цвет небесный, синий цвет…»
И есть дом. И туда хочется зайти. Дом олицетворяет надежду. И зайти туда хочет любой, потому что любой – голоден и хочет тепла. Но оказывается, что обитатель дома тоже голоден и тоже хочет тепла. Он так много отдает тепла,  так щедро делится запасами духовной пищи, что порой остро ощущает холод и голод.  Случайный голодный ребенок заходит на огонек, видит голодную кошку и не испытывает ничего, кроме внезапного раздраженного гнева. Поскольку уверен – его голод обязаны утолить, а он сам никому и ничем не обязан.

все на дачах
город пуст улицы обметены пылью
вдалеке дымит одиноко маленький дом
двери прикрыты неплотно
и наташа прибежала смотреть кто есть там
а там никого нет
скрипят сами по себе половицы
и от ветра шебуршит соломенная крыша
и кошка машка моет лапами нос
и просит молока
дай, говорит, поесть мне чего-нибудь, наташка,
и молока
наташа пожала плечами, сказала кошке:
да пошла ты, самой нечего жрать.
и ушла.

Этот стих пронзителен невероятно. Дети и кошки вызывают безотчетное чувство нежности и сострадания. И каждый из нас, если не в реальности, то понаслышке, но очень убедительно, от родителей, от дедушек и бабушек, хорошо знает, что такое – голод. И поначалу трудно воспринять этот текст в метафизическом смысле, так моментально отзывается в подсознание загнанная «физика»… Но в том-то и беда, что сейчас даже детки из детского дома хорошо и калорийно накормлены. А душевный голод  достигает таких невыносимых масштабов, что – сводит с ума.
 
Поэт задумывается  – если мир нормален, то сумасшедший – я. К счастью, ребенок не мыслит себя вне мироздания, будучи  надежно отгорожен от внешнего мира. Мироздание ребенка – тот мир внутри него, в котором ему хорошо. А ежику уже почти хорошо в лесу, влесенашем.  Вот только ребенка там называют «даун».
 
в этом лесу все ёжики были сумасшедшими они разрушали цели просто сидели смотрели в небо и пели - ююю
заразиться просто увидишь сумасшедшего ёжика - плям и ты такой же
никто не смотрел на них а они мечтали исправиться потому что если сто несумасшедших посмотрит на сумасшедшего ёжика он становится почти нормальным бегали и заглядывались в глазки всем но видели лишь сожмуренности  сожмуренности
пришёл дровосека и сказал - всех ёжиков порубить на хрен и проблемы нет
сумасшедшие ёжики собрались в стайку и тихо запели прощальное - юююююю
да что там врать короче порубали их всех
но одного сумасшедшего ежонка спас местный тихий даун он спрятал его за пазухой
тихим даунам разрешено быть хотя у них и не бывает целей но один тихий даун не может разрушить хорошую целей цепь
сумасшедший ёжик вместе с тихим дауном составили симбиоз и теперь они незримо для всех перерабатывают цепь целей в целительное снадобье от золотухи которое пользуется огромным спросом в лесенашем чо дальше не знаю пиши сам
 
А внешний мир, почти сплошь состоящий  из настоящих сумасшедших, вечно кричащих о своей нормальности, все ставит и ставит цели, которые превращаются в цепь и все безысходней опутывают тех, кто вечно виноват и вечно мечтает исправиться. Социальное помешательство изувеченных детишек на почве собственной вины и постоянные поиски виноватого… «но один тихий даун не может разрушить хорошую целей цепь».  И совсем освободиться от общества, как учил нас Карл Маркс, не получится, –
входить в ипостась ежика придется постоянно, но если это воспринимать,  как игру – то лучше всех играть умеет ребенок.
 
И взрослый ребенок начинает воссоздавать то ощущение мироздания, которым он был награжден с рождения. Там есть солнце. Там есть океан. Там деревья не растут сами по себе, их высиживают рыбы. Деревья обретают «величье совершенной жизни» и шум их пышных крон – самые главные слова, которые может расслышать и ребенок, и взрослый. А корни пьют жизнь в самом ее существе.
 
рыбы - матери деревьев
рыбы - кто бы мог подумать -
обитают на деревьях
их высиживая гуртом
или бором чтоб не блея
на манер овец и мышек
были рыбьи дети немы
и корнями пили воду
из морей
озёр и речек
по своим древесным жилам
пропускали биллионы
рыбьих икр и жабьих тоже
наполняя кислородом их иссушенные жабры
штобы жили жили штобы
и листву на свет рожали
и ловили бы фотоны
протоплазм и прочих гадов
чтобы свет сгущал бы воду
и земля тверда б стояла
 
Что может быть прекраснее жизни?  Риторический вопрос, банальный вопрос, невыносимый в своей безответности для преобладающего большинства взрослых. Потому что взрослые все время хотят войны. Потому что им кажется, что война спишет все экзистенциальные вопросы и сама по себе даст утвердительный ответ: жизнь прекрасна. А – тебе, или кому-то еще – не важно. Главное, от тебя ничего не требуется, кроме выполнения приказа.
Вот тут взрослый готов отречься  от себя-ребенка. Потому что с детства усвоил: солдат – звучит гордо. Потому что тоже с увлечением играл «в войну». И видел тысячу фильмов, и слышал тысячу песен, и выучил тысячу стихов. И вся история – за тебя. И только ребенок – против. Потому что любовь и война исключают друг друга. А ребенок рожден для того, чтобы любить.
 
нынче времени нет для страха
пошила мне мамочка белую рубаху
сказала
иди-ка сынок на войну
 
и я пошёл на войну
 
таких как я по стране посмотреть
тысячи тыщ дураков сорокалетних
ждём войны как небесной манны
раздолбать бы всё поскорей к е**ням
 
и здобрым утром
создобным хлебцем
чашечку кофе милой в постель подать
 
на милая
вот тебе чашечка кофе
потчуйся потчуйся потчуй
ся
 
по-чёрному если
то вот я бы такое сказал
послезавтра - война
 
и началась бы война послезавтра
 
оооооооооо
 
семь миллиардов человеческих организмов
оснащённых мозгами и помыслами
вооружившись на войну бы вышли
и я бы вышел один на них
 
ооооооооооооооооо
 
потянул бы такое христос? - я подумал
 
семь миллиардов раз быть разодранным в клочья?
 
нет, и он бы не потянул
и я бы не потянул
я бы сдох
и семь миллиардов без одного счастливчика человек
не взяли бы на себя грех моего убийства
а впрочем война не содержит греха
война священна
пошла  она на
 
 
«И семь миллиардов без одного счастливчика человек не взяли бы на себя грех моего убийства» – говорит ребенок. И взрослый крепко сжимает его ладошку.