Расшаркивался  ветер  в  дуновеньях
вдоль  моря.  Обличали  чайки:
кочевье  волн  и  рыб  аутотренинг.
Галдёж  стоял  необычайный;
и  некто,  удаляясь,  плыл  настырно,
а  день  был  душным,  пахло  скверно,
как  будто  дождь  грозился  нашатырный,
но  кто-то  плыл,  как  раб  галерный,
туда  где  даль,  дымясь,  как  шнур  бикфордов,
склоняла  тех,  кто  был  на  “ты”  с  ней,
отринуть  берег,  лишний,  как  намордник,
где  я  играл  в  кастальский  бисер,
где,  сном  Дали,  округа  проступала,
где  неподвластно,  и  негласно,
на  цыпочках  шло  время  по  лекалам
сомлевших  тел,  глумясь: - Тик,  так  вас.