C е р г е й    Т а р а н    


   И С К У Ш Е Н И Е  

1
Шла Великая Отечественная война. Ленинградцы героически защищали свой любимый город, который окружили немецкие, испанские и финские войска. Генерал Л. А. Говоров предпринял все меры для обороны культурного центра Советского Союза. Заканчивалась тёплая осень 1941 года и в городе на Неве начинался голод. Его жители ещё не знали, что их ожидает студёная зима без отопления и питьевой воды, что единственным средством выживания станет «дорога жизни» через Ладожское озеро, что изнурительная блокада продлится почти на три года.
 Шестилетняя Маша проживала с мамой Аллой в одной большой комнате коммунальной квартиры на Петроградском про-спекте. Её папа Витя защищал город на передовой. В другой комнате жила молоденькая и симпатичная соседка Таня, у которой, едва закончившей школу, от инфаркта умерла мама. Чтобы как-то выжить, Татьяне пришлось устроиться в ресторан официанткой. Недаром говорят: с волками жить – по-волчьи выть. Со временем соседка пристрастилась к алкоголю, а после работы почти каждый раз приводила к себе домой новых щедрых ухажёров. Когда в связи с блокадным положением рестораны в городе закрылись, соседка устроилась в столовую при Смольном. Оттуда она тоже умудрялась частенько приводить на ночлег холёных чиновников, которые не скупились на угощения и подарки. У Татьяны была удивительная способность адаптироваться к всевозможной обстановке и всегда выходила «сухой из воды» при любых сложных ситуациях, потому что могла легко переступить через такие понятия как «совесть» и «честь». Даже в голодающем Ленинграде соседка ухитрялась жить, как говорят «на широкую ногу». В третьей комнате проживал одинокий пожилой учитель анатомии Анатолий Леонидович. С первых дней войны он пытался уйти на фронт, но из-за возраста ему разрешили работать лишь санитаром в городском госпитале. Кухня, туалет и ванная в этой коммунальной квартире были общими.
Во время артиллерийских обстрелов ленинградцы прятались в подземных помещениях метрополитена. Во время одной бомбёжки Алла на руках с Машей бежала к стации метро. От оглушающего взрыва девочка испугалась и уронила свою любимую куклу Лялю. Вспомнила о ней уже в подземке.
- Мама, надо спасти Лялю, - просила Маша. - Она может погибнуть.
- Если будем спасать куклу, сами погибнем, - трезво оцени-ла ситуацию Алла.
После отбоя воздушной тревоги нашли куклу Лялю с ото-рванной головой. Повидавшая на своём коротком веку не одну смерть Маша со слезами на глазах уверенно произнесла:
- Надо Лялю похоронить.
- Доченька, где ты видела, чтобы игрушки хоронили? – пыталась образумить её мать. – Сейчас даже не всех людей хоронят. Сколько по улицам лежат!
- Это потому что у них никого нет, - стояла на своём Маша. – У Ляли есть я.
Ничего не поделаешь - пришлось хоронить куклу. Выкопали во дворе дома ямку, положили в неё Лялю и закопали. Связав проволочкой веточки, Маша сделала крестик, и установила его возле «могилки»:
- Спи спокойно, дорогая Лялечка. Я буду помнить о тебе всегда.
Придя домой, Алла заперлась в туалете и долго из него не выходила – рыдала.
  Мама Маши работала на оборонном заводе и приходила домой поздно. На себя она получала в сутки по карточке 250 г. хлеба, на Машу – 150 г. Не зря говорят, что беда не приходит одна. В то время Ленинград заполонили полчища расплодившихся мышей и крыс, от которых жители тщетно пытались спрятать свой скудный провиант.

2
Как-то вечером мама Алла с дочкой Машей сидели на кухне за столом, и пили вприкуску с сухарями чай  «Фруктовый сбор» - обломки веточек с плодовых деревьев, который сами по осени собрали на дачном участке. Хлопнула входная дверь – пришла соседка Таня и  не одна – с кем-то вполголоса говорила в коридоре. Вскоре она появилась на кухне с котёнком в руках:
- Чаёвничаете? И опять без сахара? – усмехнулась Таня соседям. – Сейчас угощу, заодно и нового члена нашей коммунальной семьи покормлю, - она нежно погладила пушистого зверька.
- Ух, ты! – радостно вскочила с места Маша и приблизилась к маленькому животному. – Трёхцветный!
- Говорят, что коты с такой расцветкой приносят счастье, - прокомментировала Татьяна.
- Если бы так было, я бы завела с дюжину таких  животных, - недоверчиво подметила Алла.
- Можно погладить котёнка? – захотелось девочке.
- Сколько угодно. – Таня вынула из навесного шкафчика и положила на стол два куска сахара. – Бери, Алла, не стесняйся.
- Нет, не надо. Мы уже допиваем, - воспротивилась та. – Таня, ты так часто нас  угощаешь, что мне уже стыдно что-либо у тебя брать.
- Как хочешь, - соседка спрятала сахар обратно в шкафчик. – Моё дело – предложить, твоё – отказаться.
- Какой он мягонький, - восхищалась Маша, гладя котёнка. – А это он или она?
- Загадка, - ответила Таня. – Оно такое всё миниатюрное, что я сама не разберусь. Анатолий Леонидович у нас по этим делам спец. Вот как придёт, пусть нам и прояснит картину. Ведь надо же это чудо природы как-то назвать. Ну, малыш, беги, осваивайся, - она опустила котёнка на пол и пошла в свою комнату.
Важно расхаживая по кухне от угла к углу, маленький зверёныш изучал новую территорию. Девочка следовала за ним.
- Видимо, мышек ищет, - решила она.
- Маша, мой руки и допивай чай, - сказала Алла.
Помыв руки, девочка послушно села за стол. Из комнаты вышла Таня с блюдцем, наполненным молоком и поставила его на пол перед котёнком:
- Ну, будущая гроза мышей и крыс, набирайся сил! Тебя же не зря мне подарили. Вот здесь, на кухне, как все,  и будешь кушать.
Котёнок начал усердно лакать. Мама с дочерью удивленно переглянулись, потому что забыли, когда пили последний раз молоко. У Аллы на глазах навернулись слёзы. Дождавшись, когда дочь допьёт чай, она отправила её в комнату:
- Тебе пора спать!
- Ну, мам, - заупрямилась девочка, - можно я с котиком по-играю?
- Нет, - «отрезала» строго мать. – Иди, ложись.

3
Анатолий Леонидович показался на следующий день. Определить в котёнке «кто есть кто?» для него не составило труда – звереныш оказался женского рода.
- Нашему бабскому полку прибыло, - усмехнулась Татьяна. – Как назовём сеструху нашу меньшую?
-  Как меня – Маша, - предложила девочка.
- Так не годится – мы будем путаться, - заявила Алла.
- А я хочу, чтобы в наших именах было что-то общее, - стояла на своём Маша.
- Тогда давайте – Мусей, - недолго церемонилась Таня. – Это твоё имя, только звучит по - иному.
- Хорошо, - согласилась малышка…
Оставаясь наедине с Мусей, Маша придумывала всевозможные игрища. Болтая верёвочкой с лоскутом и заливаясь откро-венным, детским смехом, она носилась по всем свободным помещениям. Не отставая, за ней по пятам следовала прыткая кошечка.  
Алла уходила на работу намного раньше Тани, а та, поки-дая жилище, оставляла своей четвероногой крошечной подруге полную тарелку деликатесов. Естественно, для такого детёныша такие порции оказывались чрезмерными. Когда по вечерам Татьяна небрежно и демонстративно выбрасывала остатки кошачьей пищи в мусорное ведро, Маша, глубоко вздыхая, глотала слюнки. Нарастающее искушение достигло своей цели: однажды утреннее меню Муси в виде гречневой каши с яичницей подействовало на девочку магически. Едва захлопнулась за Таней дверь, как Маша метнулась кошачьей тарелке. Дав Мусе вдоволь накушаться, девочка склонилась над ней и ласково погладила:
- Мусичка, мы ведь с тобой друзья?
То ли случайно, то  ли нет, кошечка кивнула.  
- Ну, вот, - обрадовалась Маша. – Но с друзьями надо де-литься. Ты даже не представляешь, как мне хочется кушать. Если от многого взять немножко, это не кража, а просто делёжка. Можно взять у тебя половинку того, что осталось?
Умывая лапой мордаху, Муся опять «кивнула».
- Спасибо! – девочка переложила половину остатков на свою миску и со смакующим  удовольствием быстро в несколько приёмов проглотила её. Сила голода одержала победу над пред-рассудками, и желудочный инстинкт уже срабатывал по привычке: каждый раз при подходящем моменте девочка уминала половину кошачьего блюда.
Однажды Таня выразила своё удивление Алле:
- Моя Муся не по возрасту прожорливая. Нагружаю тарелку с горкой еды по утрам и вечерам, а она не поправляется. Как была тощей, такой и осталась.
- Ничего страшного, - успокаивала Машина мама, - вначале всё идёт в рост, а затем нагуливаются бока…
4
Одним вечером Таня выгрузила на кошачью тарелку мясную тушёнку. Лишь только закрылась за соседкой комнатная дверь, Маша большую часть  тушёнки «приватизировала» в свою миску и сразу поспешила на свою территорию. Девочка не знала, что её маму отпустили раньше с работы - она заболела. Разувшись в прихожей, Алла заглянула в кухню и увидела Мусю, с аппетитом уплетающую тушёнку. Чтобы не издеваться над своим внутриутробным «Я», женщина отвернулась и открыла дверь собственной комнаты. То, что она увидела, повергло её в шок: Маша доедала кошачью еду. Ложка в детской руке замерла. Взгляды дочери и матери столкнулись. Девочка бросилась к Алле в ноги:
- Мамочка, прости меня. Больше такого не повториться, - умоляла она. – Клянусь памятью Ляли.
- Как ты могла?! – закрыв дверь, упрекнула женщина. – У кого воруешь? Это еда Муси – маленького, беззащитного создания. До чего ты опустилась?! Ты же моя дочь! Неужели нельзя было перетерпеть?
- Очень хотелось кушать.
- Ну, и как, наелась? Вкусно?
- Да. Очень вкусно.
Воцарилась пауза. Мама девочки задумалась: «Что я на-бросилась на ребёнка? Разве она виновата, что хочет есть? Я и сама хочу есть». Затем, чего-то стыдясь, Алла спросила:
- А можно… попробовать?
Дочку эта ситуация изумила, но ненадолго - Маша вскочила, взяла миску и протянула маме:
- Возьми, мамочка. Это всё – тебе.
Женщина присела на стул, некоторое время, как диковинку, рассматривала на миске тушёнку, затем    ложкой взяла один кусочек мяса и, закрыв глаза, медленно положила себе в рот. Женщине казалось, что от смака «деликатеса» по её телу разливается приятная волна блаженства. Алла не спешила глотать этот крохотный кусочек мяса – хотела «растянуть удовольствие», но подкатившая слюна вынудила сделать глоток. Словно от наваждения, женщина встрепенулась и, смахнув скупую слезу, вернула миску дочери:
- Кушай, солнышко. Доедай.
- Это твоя половина. Надо по - честному, - дочь отодвинула миску обратно.
- Нет, мы должны быть сильнее, - лишь смогла вымолвить женщина, и затем её прорвало: она зарыдала, точнее – завыла. Казалось, что этим воем Алла пыталась отогнать окружившую её со всех сторон нужду.
В дверь постучали. Утерев слёзы и немного успокоившись, Алла разрешила: да. В приоткрытой двери появилась удивлённая физиономия Тани:
- Что такое, Алла? С мужем что-то?
- Типун тебе на язык. Тоска зелёная заела.
- Хочешь расслабиться? – предложила Татьяна. – Ко мне в гости один аппаратный хахаль подвалил. Продуктов приволок, выпивки. Укладывай дочь и приходи ко мне. Хоть червячка заморишь.
- Спасибо, не надо. Мы не голодные, - гордо произнесла Алла и обняла заботливо дочь.
- Как знаешь, - пожала плечами соседка, – моё дело – предложить, - и закрыла за собой дверь.

19.04.2015