Был спутан воздух снов и были
над чуткой пропастью в тиши,
когда в ночи вдвоём чертили
немыслимые чертежи.

Затеплим ласковое пламя
и только стихнем от стыда –
как соглядатаем над нами
взойдёт на цыпочки вода.

Мы пронзены огнём осенним,
но ты окажешься смела,
и растреноженное семя
взойдёт, как соки по стволам.

Мы охмелеем новизною,
вдвоём в горячий вихрь войдём,
ты тихо ляжешь предо мною
великим шёлковым путём.

Я прошепчу нетерпеливо:
звериной власти научи!
Ты – нежности стоустый ливень
в широколиственной ночи!

Взорвёмся, и во тьме безглавой
поймём, что всё обречено,
когда мы выплеснем отравой
перебродившее вино.

И я в пространстве опустелом
едва услышу твой укор:
природа правит женским телом
порой судьбе наперекор.

Увидим: мы друг другу пришлы,
и до скончания времён
поймём, что мы ещё не вышли
из тени собственных имён.

Но под горячей пеленою,
как приоткрывшийся завет,
в тебе увидится иное –
родная радость, тихий свет.