Краткое содержание

Случайное, неожиданное прозрение и осознание содеянного им зла
приводит Федота Акимова к глубоко истинному, но слишком запоздалому
раскаянию.

            УСАФАР

         роман в стихах

            III часть


            Глава  I

      БОЛОТА УСАФАР


Редел туман над Усафаром.                              661
Качаясь мерно вверх и вниз, -
Дышал и, словно, мыслил старый,
Могучий, древний организм.

Вдруг возникали на болоте,                             662
Волнуя в памяти черты,
Фигуры из туманной плоти, -
Уже с трудом их вспомнишь ты.

Тумана розовые нити,                                 663
Впитав холодный солнца свет,                                                          
Сплетались в призраки событий
Давно ушедших в память лет.

Как будто силился нам тщетно                         664
Поведать что-то дух болот,
Рисуя кистью полусвета
Картин туманных хоровод.

Но промелькнут, порой, при этом                        665
И суеверно вздрогнешь ты,
В изгибах плавных силуэтов
Давно забытые черты.

И растекаясь, тая, висли                              666
На ветках, словно снежный ком,
Как будто КТО-ТО наши мысли
Тянул и сматывал клубком.

Качнёт трясина под ногами                              667
И чудится одно и то ж, -
Что, шевельнув, пошла буграми
Болот щетинистая дрожь.

А ОН, привольно пролегая,                              668
СЕБЯ безбрежно распростёр.
Смотрел на небо не мигая
Глазами тысячи озёр.

Там разливаются высОко,                                669
Свирели птиц на все лады,
А журавли бредут осокой
У кромки сумрачной воды.

И лебединый гулкий клёкот,                             670
Как будто чей-то резкий стон,
Подчас – то близкий, то далёкий
Летел сюда со всех сторон.

Вдруг пронесёт с коротким свистом                      671
На лёгких крыльях белых птиц
И словно ранний снег, повисли
Пушинки на концах ресниц.

И будто тот же пух лебяжий,                          672
Что обронили стаи птиц,
На мхи болот, белея, ляжет,
Качаясь, россыпью пушиц.

Давно багульник был в отцвете                          673
И реже стал шмелей полёт,
Но все ж имели на примете
Последний, — вересковый мёд.

Во мхи ныряли куропатки,                               674
Клевали россыпи брусник, -
Струился соком кисло-сладким
Неиссякаемый родник.

Олени мягкими губами                                   675
Срывали ягоды в росе.
Хоть не гнушались и грибами,
Брусничный сок любили все.

Носились утки очумело,                                 676
Скрипя несмазанной кирзой,
С озёр взлетая то и дело,
Где небо тонет бирюзой.

А солнце всё вползало выше                             677
Сквозь сеть берёзовой резьбы,
Скользнув в окно с покатой крыши
Лесной, охотничьей избы.


            Глава  II

       НА ОСТРОВЕ


Проснулась с лёгкостью Арина.                          678
Глядит рассеянно кругом
И видит странную картину –
Ей дом нисколько не знаком.

Тут всё, казалось бы, обычно:                          679
В оконце – небо в синеве,
Но всё – чужое, непривычно
И вещь любая здесь – внове.

Повис, мерцая сизым светом,                             680
Луч солнца, воздух чуть пыля
И осветил два табурета,
Да грубый стол из горбыля.

В углу – кровать на гнутых ножках,                     681
Другая – рядом, у печи.
На полках утварь – миски, ложки.
Крапивой пахнут в доме щи.

На стенах шкур оленьих пара                            682
Заметно скрашивала вид,
Да меховой одежды старой
В углу с полдюжины висит.

Сухих грибов гирлянды висли,                          683
Сушёных трав весь сбор сполна:
Пучки цветков, пожухлых листьев,
Кореньев тьма припасенa.

Всё здесь в диковину Арине,                            684
Как будто явь, а словно сон.
От лёгкой дрожи тело стынет
И мысли шли не в унисон.

Но, озираясь удивлённо,                                685
Вдруг сознавала всё ясней:
Совсем не сон, определённо,
Что происходит нынче с ней.

Поймёшь тут мигом поневоле,                            686
К тому не надо и ума:
Не по своей тут, явно, воле,
Коль не пришла сюда сама.

Вскочив в испуге, тотчас к двери                       687
Метнулась с резвостью кота.
Хоть трудно было в то поверить,
Но дверь была не заперта.

Дверь распахнулась настежь в лето                      688
И солнце хлынуло в проём,
Слепя Арину ярким светом,
Что плавит смолы полуднём.

От непривычки чуть ослепла,                            689
Едва-едва глаза прикрыв
От зноя солнечного пекла
Нечастой северной жары.

То лето выдалось на славу,                             690
А тот июль – так нет и слов:
Теплом смолистым воздух плавал
И дух медов с полей несло.

Арина смотрит с интересом,                             691
Как никогда удивлена, -
Далёко тянется до леса      
Цветов раздольная страна.

И, глаз хватает ей доколе, -                           692
Пожалуй, больше треть версты,
Поляны даль бескрайним полем
Качает лёгкие цветы.

Лес обступил, склонившись словно                       693
Над колыбелью диких трав,
Где ветры с юга дышат ровно,
Дорогой неба синь вобрав.

Там облака, как снег с вершины                         694
На фоне кобальта небес,
Клубясь, сползали вниз лавиной,
Где в горизонт врастает лес.

Залюбовавшись тем невольно,                            695                            
Себе сказала тихо: «Да-а-а ,
Полян встречала я довольно,
Но столь прекрасной – никогда!»

Едва замешкалась Арина                                 696
И скрылась тотчас в тень берёз.
Листвы зелёная перина,
Скользя, ласкала шёлк волос.

Шла наугад по бездорожью,                              697
Не узнавая всё ничуть,
Лишь блики солнца осторожно
Сквозь лес указывали путь.

Но не прошла и сотни метров,                           698
Вдруг оборвался лес стеной.
В лицо волной пахнули ветры
И вид предстал совсем иной:

Трясин болотных край пустынный                         699
Лежал ковром зелёных мхов,
Неодолимый для Арины,
Как цепь невидимых оков.

Пошла вдоль берега в надежде                           700
Найти к спасенью как-то путь.
Такое было с ней и прежде:
«Что ж, обойдётся как-нибудь.»

Арина шла вперёд поспешно                              701
Вдоль гиблых мест сырых трясин,
А вслед ей, чудилось, с усмешкой
Болотный дух, Нур Чуд косил.

Путь коротая скорым шагом,                             702
Немного выбилась из сил.
Пожалуй, час и даже с гаком
Так незаметно проскочил.

И вдруг, заметила к досаде                             703
У солнца странный поворот:
«Лишь полчаса, как было сзади,
Теперь в лицо нещадно бьёт?!»

А вскоре, — там корягу в луже                          704
Она узнала, вздрогнув чуть.
Понятно было – девка кружит,
Но странно был потерян путь.

Пришла догадка очень просто,                           705
Яснее, чем в ручье вода:
«Ну и дела, да это… остров!
Но как попала я сюда?»

Пошла леском, укрывшись тенью,                         706
Но солнца луч проклюнул вдруг -
Она вернулась, без сомненья,
Весь островок пройдя вокруг.

Уже за полдень солнце клонит,                          707
Но воздух полон светом дня.
Струятся травы по ладоням,
Душистым запахом маня.

Дурманным тянут ароматом                               708
Цветов горячие меды
И, вперемешку, запах мяты
Под блики солнца у воды.

А над цветами неустанно,                               709
Как и столетия назад,
Шмели гудели, как шаманы,
Свершая тайный свой обряд.

Скользят стрекозы, словно бритвы,                      710
Сверкая лезвием крыла,
И шевелят цветов палитры,
Едва касаясь, сивера.*

Сивер* – северный ветер


            Глава  III

    ЗАБАВНОЕ НАПАДЕНИЕ


Но чу! Послышалось, что тихо                           711
Её по имени зовут.
И всё, казалось, даже стихло
Вокруг на несколько минут.

Арина слышит удивлённо,                                712
Глядит взволнованно кругом
И на опушке удалённой
Знакомый видит снова дом.

Вновь кликнул голос незнакомый                         713
Арину, словно бы таясь,
А вечер в небе невесомо
Раскинул облачную вязь.

Легко свежело к Белой Ночи,                            714
Был облакам туман под стать
И комары, не то чтоб очень,
Но всё же стали досаждать.

Охоты нет идти, но всё же                              715
Пошла она на огонёк.
Когда судьба наш век итожит?
Как всем - ей тоже невдомёк.

Но подойдя, стояла долго,                              716
Свой страх пытаясь превозмочь
И стала злиться: «Много ль толка,
Что простою я здесь всю ночь?»

Решившись, тихо постучала,                             717
Но отозвался гулко стук
И тишина закатом алым
Роняла в сердце тот же звук.

Вошла, чуть скрипнув половицей.                        718
С опаской взглядом повела,
Не зная, кто внутри таится.
Чего ей ждать: добра ли, зла?

Дымком пахнул тут воздух сухо                          719
И появилась изо тьмы,
Чуть слышно шаркая, старуха.
Её рассмотрим малость мы:

Был вид старушки незнакомой,                           720
Сказать по правде, диковат
И сходен был, пожалуй, с Йомой
Её потрёпанный наряд.

Из шкур оленьих душегрея,                              721
На босу ногу пара пим,
Давно с хозяйкою старея,
Считали время лет и зим.

Обрывки юбки полотняной,                               722
Рубахи белой лоскуты
Скрывали ветхие изъяны
Сухой, старушьей наготы.

Прибавь ещё волос косматых                             723
Седые пряди до плечей
И облик явится занятный
При свете восковых свечей.

Пыхтя, она дымила трубкой,                             724
Не выпуская чубука,
И дым клубился сизой губкой
Под низким сводом потолка.

Внезапно вздрогнула Арина,                             725
Едва не вскрикнув сгоряча:
Ей «что-то» прыгнуло на спину,
Усевшись вмиг на край плеча.

Зверёк метнулся тенью юркой,                           726
Скользнув сквозь воздух при свече,
И у старухи на тужурке
Уже сидел он на плече.

Арина рассмеялась звонко,                              727
Увидев свой внезапный «страх», -
Тот был лишь маленьким бельчонком,
Что цокал, сидя на плечах.

Старуха рассмеялась тоже                               728
От этих беличьих потех.
Скорей на кашель был похожим
Старухи каркающий смех.

«Входи, входи. Не бойся, доча.                         729
Я жду тебя уже давно.
Затем и свечи жгу до ночи,
Поставив прямо на окно.»

И, обратясь уже к бельчонку,                           730
Шутя бранила за игру:
«Зачем пугаешь ты девчонку?
Смотри, я уши надеру!

Ты голодна, должно быть, очень?                        731
Давай, садись скорей к столу.
И то сказать, — уж дело к ночи.
Тебе поесть я соберу.»

Тут щи крапивные с грибами                             732
На стол хозяйка подала.
Хрустели нежно под зубами
Грибные, белые тела.

Так день прошёл неимоверно                             733
И только – только от стола, -
Устав от всех волнений, верно,
Арина замертво спала.


            Глава  IV

    СТРАННЫЙ РАЗГОВОР


Проснулась в рань. В окно светила                      734
Почти не спящая заря
В закатном небе неостылом,
Как будто грудка снегиря.

Чуть потянувшись в сонной лени                         735
Под одеялом меховым,
Что было - шкурой лишь оленьей,
Всё не могла расстаться с ним.

Вдруг показалось: кто-то рядом                         736
Вздохнул за звонкой тишиной.
Прошёл, её касаясь взглядом,
Пахнув воздушною волной.

Открыв глаза лишь узкой щёлкой,                        737
Пыталась что-то усмотреть,
Но сквозь волос густую чёлку
Едва ли видела на треть.

Но всё ж увидела довольно:                             738
Старуху высветил рассвет
И вновь подумала невольно:
«Ну, чисто, - Йомы силуэт!»

А рядом с ней суровый малый                            739
Стоял, чернея бородой.
Чуть потолок не задевал он,
Хоть, с виду, — парень молодой.

Шёл «разговор» — молчали звуки.                        740
Качая воздух в тишине,
Кружились тайным жестом руки,
Скользя тенями по стене.

Не обронил так даже слова,                             741
Молчанья словно дав обет,
Он знаков чередой условных
Старухе «выписал» ответ.

Он обернулся у порога                                  742
Невольно, видимо, назад.
Ей показалось, словно трогал
Его горячий, нежный взгляд.

Спустя минуту, — гулкий топот                          743
Вдруг потревожил сонный лес,
Но, тая в зареве востока,
Сорвался вскоре и исчез.

Арине мысли шли нескладно, -                           744
Как будь-то цепь обрывков сна.
Одно лишь ясно - всё неладно,
Коль суть событий неясна.

«Ещё так, самую пусть малость, -                       745
Себе сказала тут сама, -
Коль не узнаю, что же сталось,
То, верно, — я сошла с ума.

Ну, нет! Загадок мне довольно                          746
И я узнать должна, спросив:
Зачем, украв, меня неволят
На островке, среди трясин?»

Кровать покинула соскоком                              747
И сев на лавке у стола,
Она, не мучаясь намёком,
Вопрос свой прямо задала.

«Постой, не надо торопиться,                           748
Совсем не к месту твой упрёк.
Тебе, красавица-девица,
Я знаю, — всё ведь невдомёк.

Скажу, что знаю без присказа,                          749
А что, да как – сама суди:
Виной – твой Йомоль* одноглазый,
Что был с тобой уже в пути.» -

Сказала бабка и немедля                                750
Рассказ недолгий повела
О том, что «слышала» намедни
Про эти странные дела.

«Одно сказать могу лишь точно,                         751
На то есть множество примет,  -
Опоена ты зельем дочка.
Виной тому - кипрейный цвет».

Ей сразу стало всё яснее,                              752
Но у догадок долгий путь.
Так что же впрямь случилось с нею?
Тут есть ещё о чём смекнуть.

Пока рассказ вела старушка,                            753
В её кармане шла возня:
Две мягких кисточки на ушках
Мелькали вспышками огня.

Блеснул глазёнок бисер чёрный                          754
И в довершение "чудес"
Внезапно выскочил бельчонок, -
Из табакерки словно бес.

Стал вверх и вниз по старушонке                        755
Сновать, как будь-то по стволу,
За шерсть оленью одежонки
Цепляясь, словно за кору.

Да и сама старушка тоже                                756
Уж до того была стара,
Что впрямь со старой елью схожа
Так, словно младшая сестра.

Волос седых висели пакли,                              757
Как бородач свисал с ветвей.
Смолой морщины все пропахли,
Лицо – коры едва светлей…

Пожалуй, мог так неустанно                            758
Кружить бельчишка целый час,
Не окажись в «дупле» кармана
С утра припрятанный запас.

Тем успокоясь ненадолго,                               759
Когда возможно то вообще,
Как на суку столетней ёлки
Лущил он шишку на плече.

Развеселясь смешной проделкой,                         760
Забыв недобрые дела,
Арина, забавляясь белкой,
Вновь, как ребёнок весела.

Йомоль* – злой дух, великан в мифологии коми


            Глава  V

ПРЕДСКАЗАНИЯ ШАМАНА СЕВАНДАНЫ


День пополудни был в истоме,                           761
Играя солнечным клубком.
Дверь растворив, явился в доме
Тот, кто Арине чуть знаком.

Был великан под стать Федоту,                          762
Но, только, молод и хорош.
Да и в глазах другое что-то, -
Что «тот Федот » не ставил в грош.

Был взгляд его прямым и чистым,                        763
И, не скрывая тени зла,
Лишь отражал в глазах лучистых
Свет потаённого тепла.

Был молчалив он лишь не в меру,                        764
Так, — словно тайная печаль
Томила сердце непомерно,
Но и расстаться с нею жаль.

Был недурён Илья снаружи,                              765
Да и в глазах неглупый блеск.
Особой школой, видно, служит
Для человека даже лес.

Пугали, правда, лишь вначале, -                        766
Его суровость немоты
И вид задумчиво-печальный,
Но вскоре с ним была «на ты».

Был нем Илья уже с рожденья,                           767
Но не был он, как часто, — глух,
Имея с детства, без сомненья,
Отменный, словно волчий, слух.

Печалясь, мать его, Янебя,                             768
Тревожила шамана чум,
Где Севандана, глядя в небо,
Сны толковал под ветра шум.

В сомненьях мать была нередко,                         769
Не зная истинных причин:
«Уж не виной ли духи предков,
Что нездоров любимый сын?»

Но шестипалый Севандана,                               770
Сердясь, твердил всегда одно:
«Не вижу в парне я изъяна –
Ему особое дано.

Дар свыше дан ему случайный –                          771
От сердца – голос, острый ум.
Он понимать способен тайный
Язык зверей на смене лун.

Неясны всем молчанья речи,                             772
Но явится однажды тот, -
Чей путь давно был мной намечен
И с немотою дар уйдёт.»

Едва ли толком понимала                                773
Янебя слов заумных смысл.
«Однако, видно, ждать немало.» -
Так уловила кратко мысль.

И ненка больше Севандану                               774
Не беспокоила с тех пор.
Во всём доверилась шаману,
Оставив старый разговор.


            Глава  VI

     ПОМОЩь АРИНЫ



Узнав шамана предсказанье,                             775
Арине шло само собой:
«Что, если мне дано призванье
Поправить что-то за судьбой?»

К тому ж – её характер, кстати,                        776
Пришёлся, лучше и нельзя.
И через месяц их занятий –
Они уж лучшие друзья.

В начале вовсе без ответа,                             777
Но не жалея слов и сил
С ним говорила, так при этом,
Как будь-то что-то он спросил.

А вскоре сам тянул до пота -                           778
Бубнил Илья, но был суров
И через месяц той работы
Уже мычал с десяток слов.

Янебя только лишь дивилась                             779
И повторяла, как урок:
«Кто б думать мог, скажи на милость,
Что всё исполнится в свой срок?»

Так, целый день с Ильёю вместе                         780
Или уйдёт гулять одна
И понесёт волною песни
Над Усафаром тишина.

Ей подпевали звонко птицы                              781
В полоске леса у болот.
Казалось даже, — в такт кружится,
Пестрея, бабочек народ.

Четыре северных оленя                                 782
Её встречали, что ни день
И лишь заслыша звуки пенья,
За ней бродили, словно тень.

И с чувством слушала Янебя                             783
Её точёный голосок,
Который лился, словно с неба, -
Не по-земному так высок.

Морщиной шла слеза скупая.                             784
Ей голос тот, всего скорей,
Напоминал, на сердце тая,
Умерших в детстве дочерей.

Присев, послушать перед дверью,                       785
Следила бабочек полёт:
Те, по ненецкому поверью, -
Душ детских "мёртвый" хоровод.

Порхают лёгкие созданья,                               786
Как блики радуги с небес.
Осколки теней мирозданья,
Упавших призраками в лес.

Ей в утешенье что-то цокал                             787
Бельчонок, сидя на руке,
И ветер редкою осокой
Шептал, казалось, вдалеке.


            Глава  VII

       ПОИСКИ ИЛьИ


Немудрено, что голос чудный                            788
Сразил, как выстрел наповал.
Среди других его повсюду
Он без ошибки узнавал.

Средь голосов вдали девичьих,                          789
Что тянут песню над Усой,
Был этот голос необычен –
Так, словно песни был душой.

Как голос сказочной сирены                             790
Илью манил он вдалеке, -
Тот голос необыкновенный,
Что плыл русалкой по реке.

Тоскою светлой защемила                                791
Его залётная печаль.
Казался даже день унылым
Сквозь елей частую вуаль.

Илья искал её, но тщетно                               792
И тайный поиск был зазря.
Так улетали незаметно
Дни, как листки календаря.

Лишь через год, в начале лета,                         793
Слетела песня с тайных губ.
Тому ль не верная примета, -
Что случай редок, да не скуп?

Подслушал он знакомой песни                            794
Мотив с околицы села,
Что шла, плутая редколесьем,
Где синь берёзами бела.

Там, на краю села, у дома,                             795
В траве густой стояла та,
Чей голос был давно знакомым,
Но неизвестна красота.

Скрываясь в зарослях зелёных,                          796
Стоял Илья, как в полусне,
И любовался удивлённо,
Не веря сам глазам вполне.

И с той поры частенько к ночи                          797
Он приходил на свет окна,
А в небе таяла восточном
Почти прозрачная луна.

Задумчив взгляд его печальный.                         798
Он, злясь, давал себе обет,
Но каждый раз, взглянув прощально,
Под вечер вновь летел на свет...

Арине всё тайком поведав,                              799
Старушка думала хитро:
«Что проку – прятать под секретом,
Что может сделаться добром?»

Она сама к ней привязалась,                            800
Того не зная за собой,
И даже старость и усталость,
Как будто вдруг давали сбой.

Видать, на склоне дней, в закате,                      801
Покуда солнце не зашло, -
Судьбой назначено узнать ей
Дочерней близости тепло.

Душою дряхлою оттаяв,                                  802
Она дарила, как могла,
Что не успела молодая –
Остатки прежнего тепла.


            Глава  VIII

   СЧАСТьЕ НОВОЙ ЖИЗНИ


И то сказать, — была Арина                             803
Душой прекрасна, как лицом.
Ей тотчас сердце отворила,
Лишь смутно помня мать с отцом.

Нельзя сказать, что донимало                           804
Арину прежнее житьё,
Но и тепла в нём было мало –
Там каждый думал о своём.

Жила Арина не в обиде,                                 805
А лишь в душевной тесноте.
Другого издавна не видя,
Так привыкаешь к пустоте.

И вот, теперь совсем иначе,                            806
Перевернулось всё в судьбе –
Жить там, где ты так много значишь
И где нуждаются в тебе.

Во всём в хозяйстве помогала:                          807
Круговорот привычных дел
Ей доставлял хлопот немало,
Лишь пополудни поредев.

Таёжной снеди заготовка:                               808
Корней съедобных, сбор грибной –
Давалась ей легко и ловко.
Привычен промысел лесной.

Брусники полные лукошки,                               809
Вся снедь лесная для стола -
Как застучат снега в окошки,
Чтоб чугунок не пустовал!

Или верхом на лосе Хийси                               810
Умчит с собой её Илья, -
Тот словно ветер проносился,
Еловый лапник шевеля.

Покинув остров бродом тайным,                          811
Они скакали над Усой
И таял брызг туман хрустальный
В траве над сбитою росой.

Они летели вдоль обрыва,                               812
Вдаль уносились берега
И ветра встречного порывом,
Как крылья выгнулись рога.

Они неслись аллеей просек                              813
Сквозь сеть жемчужных паутин,
Где елей встрёпанная проседь
Висела космами седин.

Стремглав влетали на поляны                            814
И пух кипрейный, — солнца пыль,
Взлетая облаком румяным,
Легко по плечи их топил.

Волнуясь сильной, мерной качкой,                       815
Что шла по телу, как волна,
Не зная, что всё это значит, -
Была Арина влюблена.

Арину смутно горячила                                  816
Касаньем лёгким близость тел,
Что так пугала и манила,
Как неизбежности удел.

Такое с ней впервые сталось,                           817
Как будто лёгкий сердца жар,
Роняя сладкую усталость,
По телу дрожью пробежал.

Как сон нахлынула истома.                               818
Пришли и лёгкость, и покой,
Когда её едва весомо
Илья коснулся вдруг рукой...

И лишь сейчас, при ярком свете,                        819
У леса стоя на краю,
Спросонок, словно, вдруг заметив,
Деревню видела свою.

Они стояли на опушке,                                  820
А там – виднелись вдалеке
Едва приметные избушки,
Что поместились бы в руке.

Он указал на них рукою                                 821
И грустно ей сказал с трудом,
Так, словно чем-то был расстроен:
«Там… за рекой… стоит… твой дом.»

Как будто тем сказать хотел он,                        822
Вернув утраченный покой:
«Свободна ты душой и телом,
Как эти чайки над рекой.»

В ответ она взглянула молча                            823
И головой качнула: «Нет».
И отвечала, чуть поморщась,
Ища слова Илье в ответ:

«Здесь можно жить легко и дружно -                    824
Мой дом теперь среди болот
И возвращаться мне не нужно,
Ведь там  никто меня не ждёт.

Я знаю это без досады,                                 825
А раньше верилось с трудом -
Там, где моей пропаже рады,
Мне не найти уж старый дом.

Кого я в доме этом встречу? –                          826
Сестёр, завистливых всегда,
Да тётку – нет о том и речи.
Их позабыть, — что за беда?

Сейчас всё вижу в новом свете,                         827
Одна мне истина видна –
Я не нуждаюсь в тех на свете,
Кому сама я не нужна.

Но я ловлю себя на мысли,                              828
Что даже с тёткой повезло:
Как не крути, а славно вышло –
Добром пришлось чужое зло».

Развеселившись этой шуткой,                            829
Она смеялась от души
И смех звенел лесной побудкой
Над дрёмой утренней, в тиши.

Умчался лось тропой таёжной,                           830
Мхи поднимались цепью вслед
И ухнул филин вдруг тревожно,
Ворча на утренний рассвет…


            Глава  IX

          ПОГОНЯ


Федот тотчас невольно дрогнул,                         831
Насторожась, как в стойке пёс,
Но, оглянувшись у порога,
Услышал только дальний плёс.

Он мог бы даже дать присягу,                           832
Что так звучал Арины смех:
«Как знать? Дала, быть может, тягу
Девчонка наша, как на грех?»

Тут он задумался в надежде                             833
И новый звук его привлёк –
То ль близко хрустнул где валежник,
То ль – дальний выстрела хлопок?

Тепло под ложечкой заныло.                             834
Подумать только и успел:
«Уже, пожалуй, месяц минул,
Как проверял я самострел.»

Федот собрался в две минуты.                           835
В любое время – ночью, днём,
Добычу лишь почуяв смутно,
Всегда был лёгок на подъём.

Он поспешил огромным шагом.                            836
Теснились ели в ряд стеной
И тень дырявым полумраком
Сомкнулась мягко за спиной.

Час пролетел, как свист заряда,                        837
В ушах звенела тишина.
Федот подумал: «Вот и рядом –
Просветом даль уже видна.»

Шаг ускорял он торопливо,                              838
Вдали приметив что-то вдруг.
Желал он знать нетерпеливо:
«Удачно или - вон из рук?»

Но, подойдя в упор, внезапно,                           839
Ему увидеть довелось –
Упав на елей мягкий лапник,
Лежал сражённый насмерть лось.

Вдоль просек солнце било ярко,                         840
Слезой невольною слепя.
Федот внезапному "подарку"
Лишь чертыхнулся про себя.

Не рассчитал Федот немного –                           841
Был лось крупней других на треть
И, зацепив за леску рогом,
Пришлось бедняге умереть.

Федот с досады плюнул даже:                            842
«Какого здесь я маху дал.
Что скажешь тут? Улов неважен.
Важнее «зверя» поджидал».

Был под седлом из шкур сохатый                         843
И приторочены к седлу
Предметов пара непонятных.
«Что это? Впрямь не разберу.»

Но, приглядевшись чуть поближе,                        844
Увидел пару «мокасин».
«Ба, вижу я, что эти «лыжи»
«Медведь» тут давеча носил.»

Сначала думал – лишь похожи,                           845
А пригляделся, — точно так:
С медвежьих лап с когтями кожа
И есть – тот «кожаный башмак».

Смекнул Федот, какие «люди»                             846
Медвежьим следом бродят здесь:
«Что ж, пошалил, дружок, и будет.
Пора бы знать на том и честь.»

И сердце, вдруг, забилось, ёкнув:                      847
Алели листья напросвет.
Он на листве заметил блёклой, -
Качаясь, шёл кровавый след.

Хотел идти по следу тотчас,                            848
Пока не смыло кровь дождём,
Но что-то вспомнил он, поморщась:
«Пожалуй, с этим подождём.»

Вернулся вскоре он с подмогой –                        849
Дружков с собою прихватил,
Но всё ж терзался он тревогой,
Хотя довольно было сил.

Повязаны какой-то тайной                               850
С Федотом были Фрол и Клим.
О них шептались не случайно,
Что миром мазаны одним.

Они без лишнего расспроса                              851
Спешили вслед, понурив лбы.
Почти под стать Федоту ростом
И молчаливы, как гробы.

Легко шли лайки следом явным                           852
И, деловито чуть скуля,
Долг исполняли свой исправно,
Хвостов колечками юля.

След вёл недолго их тайгою,                            853
Вдруг оборвавшись у болот, -
Манил в трясины за собою,
Где неизвестность только ждёт.

Федот на миг был озадачен,                             854
Но враз смекнул, что тайный брод
Совсем без риска для удачи
Их, верно, к цели приведёт.

Тропа вилась болотным гадом,                           855
Подчас ныряя под живот.
Была трясина где-то рядом
И прошибал холодный пот.

Призывно чавкал мох болотный,                          856
Цепляясь пьявкою к ногам
И с жутковатой неохотой
Глядели все по сторонам.

Качая тонкими слегами*                                 857
По-волчьи шли, ступая в след.
И колыхался под ногами
Плавучих мхов зелёный плед.

Верста минула, с ней – другая,                         858
Уже порядком каждый взмок.
На чём весь свет стоит ругая,
Федот заметил островок.

Стал шире шаг и вышли вскоре                           859
Они на сушь среди болот;
А волны мхов, застывшим морем,
Шутя смыкали их проход.

Шли, мокрым следом растекаясь.                         860
Был каждый куст здесь незнаком.
И задрожал, вдали стихая,
Шамана бубном, летний гром.

Слега* – жердь, длинная палка


            Глава  X

  В ПРЕДДВЕРИИ РАЗГАДКИ


Недолго шли, наткнувшись сразу -                       861
На них изба косилась зло,
Взглянув окном, как будто глазом,
Сквозь задымлённое стекло.

Таясь, Федот подкрался первым,                         862
Держа ружьё наперевес.
Дверь распахнул движеньем верным
И за проёмом вмиг исчез.

За ним ворвались быстро следом,                        863
Стуча ногами, Фрол и Клим,
Поднявши шум такой при этом,
Как будто что-то волокли.

Едва обвыкнув в полумраке,                           864
Они уже остыли чуть –
Коль не дошло тотчас до драки,
Так можно здесь передохнуть.

Вдруг, тишину избы нарушив,                            865
Донёсся кашель, словно стон,
И все заметили старушку,
Чей явно был нарушен сон.

Средь покрывал оленьих лёжа,                           866
Была, по виду, чуть жива,
Но приподнялась малость всё же,
Шепча несвязные слова.

На них смотрела удивлённо                              867
И, словно бредя наяву,
Шептала что-то полусонно,
Теряя повести канву.

Спросил Федот нетерпеливо:                             868
«Где Он?» — прервав недолгий бред,
Но усмехнулась молчаливо
Старуха лишь ему в ответ.

И вдруг она, очнувшись словно,                         869
Ему в лицо сказала зло:
«На этот раз, уж безусловно,
Тебе не слишком повезло.

Тебя то, Йомоль одноглазый,                            870
Признала, вижу хоть впервой.
Твои все мерзкие «проказы»
Мне тоже вовсе не вновой!»

Так, распаляясь всё сильнее,                           871
Звала исчадьем адским зла
И становился голос злее –
Его честила, как могла.

Федот в ответ зевнул притворно:                        872
«Всё, ведьма старая, ты врёшь.
И на язык хоть ты проворна,
Да только – толка ни на грош.»

Совсем была ему некстати                               873
Старухи дерзкой болтовня
И, разразившись тот проклятьем,
Пихнул он двери от себя.

Но тут старушка, вспомнив что-то,                      874
Переменилась враз в лице
И, вдруг,… окликнула Федота,
Что был совсем уж на крыльце:

«Постой, я вижу, не случайно                           875
Привёл сюда тебя злой рок.
Тебе должна доверить тайну,
Коль уж ступил ты на порог.

Тебе, — так меньше, чем другому                        876
Поведать сердце всё велит,
Но в час такой пришёл ты к дому,
Когда мой выбор невелик.

Судьбе перечить я не стану -                           877
Уходят прочь остатки сил.
Исполнить волю Севанданы
Взывают предки из могил.

Я зареклась – с собою тайну                            878
Не уносить в страну теней.
Любой, — прохожий пусть случайный,
Узнает в смертный час о ней.

Боюсь с собою к духам предков                          879
Увесть, — кто тайною храним.
Бывало так, увы, нередко,
Коль не развяжешь тайны с ним.


            Глава  XI

   РАССКАЗ СТАРОЙ НЕНКИ


Так слушай повесть давних вёсен,                       880
Что растворяли ночь светло,
Неся на взмахах лёгких вёсел
По рекам первое тепло;

Когда снега сползали, тая,                             881
И на проплешинах земли,
Как шерсть оленья, молодая
Тянулись травы и цвели.

От взмахов крыльев воздух дышит –                      882
Пошёл весенний перелёт
И что ни день, то солнце выше
Катилось сутки напролёт.

Спешила тундра, расцветая,                             883
Поспеть за скорым шагом вслед,
Которым шла Весна, ступая,
Волной тепла коротких лет.

Качался лес рогов оленьих                              884
Над сединою взбитых мхов –
Шли, утопая по колени,
Как будто в пене облаков.

Стелился ягель тундрой талой                           885
Среди берёзок, карлиц ив, -
Похож на белые кораллы,
Что обнажил слегка отлив.

День ото дня всё ярче краски,                          886
Что крыли гроздьями цветов.
Цвела невзрачно даже ряска,
Краснея краешком листов.

А там, поодаль, сели будто                           887
В круг голубые мотыльки –
То распускались незабудки
На мхах, в излучине реки.

Но, словно снежная пороша                              888
По горизонт скрывала даль, -
Цвели  багульник и морошка,
Белея нежно, как эмаль.

Цвёл бело-розовый багульник                            889
Так, словно карликовый сад,
И плыл над тундрою разгульно
Цветов дурманный аромат.

Чуть охмелев, гудели пьяно                             890
Шмели, зарывшись в клевера,
А над землёй текла духмяно,
Качаясь, лёгкая жара.» –

На миг умолкла тут старуха,                            891
Слезу невольно уронив
И продолжала дальше сухо,
Воспоминаньем всяк раним, -

«Так уходили зимы, вёсны                                892
И годы шли, как дней стада.
Кружила в небе иней звёздный,
Застыв, Полярная звезда.»

И дальше, слова не скрывая,                            893
Вздыхая горестно не раз,
Вела старушка чуть живая
Свой незатейливый рассказ:

О том, как с детства кочевала, -                       894
Сначала – дочь, потом – жена.
Сменяли ночи лун немало
И дней с тех пор прошло сполна.

Жила Янебя дружно с мужем                              895
И был женой любим Сюдбей,
Но, что ни год, холодной стужей
Кружили беды в их судьбе.

Им посылали щедро боги                                 896
На свет красавиц дочерей,
Но обрывались их дороги,
Лишь день полярный вечерел.

Шли год за годом неудачи,                              897
Как за зимою шла весна.
Богов молила, тихо плача,
Янебя бедная без сна.

Так схоронили трёх дочурок                             898
Совсем в короткий срок они.
Текли рекой закаты хмуро,
Лишь утро скрашивало дни.

Но Время шло неумолимо                                 899
И взгляд его, порой, суров.
Нет ран души неисцелимых –
То каждый знал из докторов.

Утрат тяжёлых стихли боли.                             900
За суетой привычных дел
Всё забывалось поневоле.
Сюдбей заметно поседел,

Да и Янебя стала тоже                                  901
Под ледяным дыханьем вьюг
За эти годы не моложе
Своих ровесниц и подруг.

Но не о том плелись печали                             902
На голове её венком.
Другие мысли омрачали –
Вздыхая, плакала о том,

Что не родились больше дети                            903
Семь бесконечно долгих лет,
И что на целом белом свете
У ней родной кровинки нет.

И потянулся в чум шамана                              904
Её надежды санный след.
Кружился с бубном Севандана,
Ища во снах судьбы примет.

И с видом мудрого авгура,*                             905
Чьи мысли, как полёты птиц,
Он на золе чертил фигуры,
Скакал оленем, падал ниц,

А после пляски очумелой,                               906
Когда стихал «священный» шум,
Он толковал ей сны умело,...
Как шло ему тогда на ум.

И как всегда ей выходило -                              907
Его посулы шли гуртом:
Мол, всё свершится... до могилы,
Коль... воля предков будет в том.

Вновь потянулись ожиданья                              908
По тропам тёплых, вещих снов
Неясным следом предсказанья,
Полунамёком тайных слов.

И так – три года миновали.                             909
Очередная шла весна.
Пожалуй, верили едва ли
Они обрывкам вещим сна.

Весной, как прежде год за годом,                       910
Забот привычных шла река –
Вели стада оленеводы
К морским, далёким берегам,

Где ветры веют на просторе,                            911
Сдувая тучи комарья
И гнусу с этим не поспорить –
Там не таёжные края.

Сюдбей готов был к переходу,                           912
Да делом был задержан сам.
Оно привычно: год за годом
Бегут олешки по лесам.

Сбегали бойкие олешки:                                 913
Кто в одиночку, кто – гуртом.
С лесным оленем вперемешку –
Поди, сыщи-ка их потом.

В тот раз, так дюжина сбежала                          914
Дорогой вольности отцов.
Забот, признаться, тут немало –
Собрать тайгою беглецов.

В три дня собрал их всех «до кучи».                    915
Теперь за ними глаз да глаз.
Тут вышел с ним чудесный случай,
Никем не слыханный ни раз.

Назад собрался на рассвете,                            916
Да «зацепился» хваткий взгляд.
Сюдбей медведя заприметил:
«Что тащит он, на кой-то ляд?»

Медведь – зверюга здесь обычный.                       917
Что за особый интерес?
Но что за странную добычу
С собою нёс топтыгин в лес?

В зубах зажатая котомка                                918
Чуть колыхалась на весу
И вдруг почудилось, что тонко
Заплакал кто-то здесь, в лесу.

Сюдбей погнал верхом оленей,                           919
Стреляя в неба пустоту.
Собаки вслед метнулись тенью,
Залившись лаем на версту.

Тут, ношу обронив с испуга,                            920
Медведь попятился назад.
Почуял сразу: «Будет туго.» -
Его медвежий, толстый зад.

Хотел вернуться, да какое –                            921
Пришлось скорее скрыться в лес,
Коль дело здесь пошло такое –
Врагов был явный перевес.

Но долго плавал, затихая,                              922
В лесной чащобе рык царёв,
Так грозным стоном тихо таял
Обид невыплаканный рёв.

Пожалуй, даже и с опаской                              923
Край шкуры тихо поднимал
И… засветились небом глазки,
И личка белого овал.

Ребёнок плакал, носик морща,                           924
Тая причины всех обид.
Над ним Сюдбей склонился молча.
Был глуп его счастливый вид.

Сюдбей спешил дорогой к дому.                          925
От счастья был он вне себя,
А сердце грела незнакомо
Душа спасёныша, сопя.

Явившись, словно ниоткуда,                             926
Как среди лета белый снег,
Ему казался высшим чудом,
Что только создал человек.

Янебя вскрикнула чуть слышно,                          927
Едва увидев малыша,
И слала всем богам всевышним
Хвалу усталая душа.

И в благодарность Севандане,                           928
Едва зарделся новый день,
Был предназначен утром ранним
В упряжке лучший их олень.

Шаман был явно озадачен,                               929
Но не давал «пророк» наш сбой
И столь чудесную удачу
Признал по праву за собой.

И, намекнув счастливцам тонко,                         930
Кто был таинственный медведь,
Вдруг покатился смехом звонко,
Как в бубен брошенная медь.

Над маловерною Янебей                                  931
Шаман смеялся в меру сил
И, поминутно глядя в небо,
Старик без устали твердил –

Узнать должны все не по слухам,                        932
Как предсказал ей всё шаман
И сам исполнил волю духов:
«Хоть, ты не верила сама!»

С трудом шамана упросили                               933
Не до конца открыть секрет.
Кто усомнится в чудной силе,
Когда пришёл мальчонка в свет?

Да и зачем, скажи на милость,                          934
Кому-то нужно это знать?
Коль рассказать, что приключилось, -
Янебя, ясно тут, — не мать.

Был Севандана недоволен                                935
И стал лицом, как туча, хмур,
Но всё же их он не неволил,
Приняв довеском пару шкур.

Не уносить с собою тайну -                             936
Вот только взял он с них зарок.
Любой из встреченных случайно
Узнать всё должен в смертный срок.

Авгур* – жрец в Древнем Риме, предсказовавший
будущее по полётам птиц


            Глава  XII

   НЕОЖИДАННОЕ ОТКРЫТИЕ


За днями двигались недели                              937
И за весною шла весна, -
Они, казалось, молодели
Как в забытьи счастливом сна.

Мальчишка рос милей родного                            938
И рос, едва ль, не по часам.
Одна беда, что даже слова
Произнести не мог он сам.

Лет десять так прошло, не мене,                        939
С тех пор, как шли дела на лад.
Ничто, казалось, не изменит
Привычный, жизненный уклад.

Сюдбей, как прежде пас оленей, -                       940
Давно – колхозные стада.
Шла жизнь дорогой поколений,
Как руслом тёмная вода.

Беда пришла совсем внезапной,                          941
Залётным ветром из-за гор:
Пройдя неслышно тихой сапой,
Косил оленей страшный мор.

Сбивались с ног оленеводы,                             942
Врачуя свой рогатый скот,
И отбивали у природы
Едва родившийся приплод.

И в довершение печали,                                 943
Как Чёрный Ангел он везде, -
К ним прилетел «Большой Начальник»
На винтокрылой «стрекозе».

Повёл расспросы и допросы.                             944
С подвохом брал и напрямик.
С Сюдбея, ясно, больше спроса –
Был там за старшего старик.

Немного удалось добиться                               945
И, бросив, выбившись из сил:
«Там разберутся, что за птица.»
С собой Сюдбея прихватил.

Тут вспомнил тот, тая досаду,                          946
Года прошедшие и сник.
«Припомнят, верно, Мандаладу*» -
Подумал с горечью старик.

Поцеловав жену и сына,                                 947
Шепнул прощальные слова:
«На «Дальнем Острове», в трясинах,
Однако, скрыться надо вам.»

Давно почил «Отец народов»,                           948
Но жил в душе упорный страх,
Что «Лучший друг оленеводов»
Не упокоился в горах.

Не стёрлись в памяти те годы –                         949
Дощатый лагерный барак,
Где «член семьи врага народа»
Был тот же самый скрытый враг.

С тех пор и жили, обитая,                              950
Среди нехоженных болот.
К еде годилась снедь простая –
Трофеи сборов и охот.

Ждала Янебя долго мужа,                                951
Читая в каждом звуке знак:
Стучит в окно шальная стужа,
Принёс ли ветер лай собак,

Несёт ли эхо выстрел дальний                           952
Или заблудший чей-то крик –
Она смахнёт слезу печально:
«А ну, как это – мой старик?»

Старуха, кончив, замолчала.                            953
Блестели блёклые глаза.
Дрожа, с ресницы побежала,
Как отблеск прошлого, слеза.

Федот стоял мрачнее тучи,                              954
Полуоткрыв беззвучно рот.
Незваной болью душу мучал
Судьбы внезапный поворот.

И голос дрогнул тут без фальши,                        955
И, словно вмиг лишившись сил,
Вдруг неуверенно – «Что ж – дальше?» -
Федот, потупившись, спросил.

Старуха, всех не замечая,                             956
Сидела, сгорбясь как вопрос.
Своим лишь мыслям отвечая,
Бубнила всё себе под нос:

«Что станет с бедною Ариной,                           957
Певуньей милою моей?
Ужель судьба – так рано сгинуть
В расцвете самых юных дней?

Спасёт её ли Севандана?                                958
Пусть Бог на то благословит!
Да только, - в грудь сквозная рана
Была ужасною на вид!

Несут олени тундрой нарты:                             959
Спешит Илья, от горя пьян.
Наверняка когда бы знал ты,
Что старый жив ещё шаман!»

Тут, уронив лицо на руки,                              960
Она рыдала без конца.
Полубезумный вид старухи
Чуть тронул чёрствые сердца.

Но вот, старуха задрожала                              961
И раскалённый злобой взор
Блеснул, как лезвие кинжала,
Пронзив Федота вдруг в упор.

И, ткнув в него сухой рукою,                           962
Произнесла, как приговор:
«Нигде не сыщешь ты покоя.
Подлец, убийца ты и вор!

Пусть доказать я не сумею,                             963
Но знаю всё ж, наверняка,
Что это всё – твоя затея,
Твоя, чудовище, рука!»

Схватив светильник, что пылая,                         964
Стоял здесь, посреди стола,
Швырнула с криком, проклиная
Федота чёрные дела.

Все тотчас ринулись наружу,                            965
Чуть не ломая ног и рук,
Покинув гневную старушку,
Что показалась ведьмой вдруг.

Едва лишь скрылись за порогом,                         966
Она свалилась, не дыша,
И отошла своей дорогой
В тот мир усталая душа.

Вмиг сухотравье запылало                               967
От искр упавшего огня:
Его по стенам здесь немало
Висело, запахом маня.

Мандалада* – антисоветское движение ненцев.
В 1934 и 1943 г.г. были восстания


            Глава  XIII

    РОЖДЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ


Они спешили побыстрее                                  968
Покинуть остров дотемна.
Уже смеркалось. Чуть бледнея,
Катилась полная луна.

Шли, путь поспешно коротая.                            969
Не враз заметить довелось,
Что за спиной, в зарю врастая,
Пожаром небо занялось.

Дым, расползаясь словно вата,                          970
Как будто шёл за ними вслед.
Казался им в клубах горбатых...
Старухи жуткий силуэт.

Найдя зловещею картину,                                971
Что был расписан небосвод,
Они почуяли, как спину
Лизал холодный, липкий пот.

Совсем не помнилась дорога -                           972
Их словно ветром принесло,
Оставив в памяти немного
Досужей пищей тёмных снов.

Вот с тех-то пор все замечали,                         973
Что стал Федот совсем не свой.
Всё бродит в думах и печали
Всегда с понурой головой.

И даже лёд в глазах зелёных,                           974
Как будто вдруг сошёл шугой.
И думал всякий удивлённо:
«Федот то был совсем другой.»

Являлся редко он на людях,                             975
Предпочитая чаще лес.
Так, неприметно в серых буднях,
И вовсе вскоре он исчез.

Напрасно только все гадали:                            976
(Молчали долго Фрол и Клим)
«Куда ушёл, в какие дали?
Что вдруг стряслось такое с ним?»

Был ставнями задраен глухо                             977
Дом, кораблём застряв в мели,
Осев широким плоским брюхом
Навечно пленником земли.  

Окутан славою дурною,                                  978
Он всем внушал невольно страх
И обходили стороною
Его, порой, на всех парах.

И свет был кем-то запримечен:                          979
Мол-де, блестят сквозь щель в ночи –
Порою – призрачные свечи,
Порою – отблеск из печи!

Сам не видал, так врать не стану,                      980
Но стал бродить упорно слух –
У дома встречена… Марьяна
Под утро кем-то из старух.

Так бродит призрак по болотам                          981
Туманным облачком в ночи
И исчезает неохотно,
Петух лишь только прокричит.

Кто – потешался бабьей сказкой,                        982
Кто – верил в чары тёмных сил,
Да только каждый шёл с опаской
И дом поодаль обходил.

И, чтоб ни шли за разговоры                            983
Средь стариков и детворы, -
Никем не тронуты запоры
С той незапамятной поры.

Степан умолк, на том кончая                            984
Рассказ, зашедший допоздна.
По небу блёклому, качаясь,
Плыла загадочно луна.


            Эпилог

         МОНАХ


Уже сильней темнели зори,                              985
Но был уверен я вполне –
Есть окончанье тех историй
И их узнать удастся мне.

Вдоль берегов реки круженье –                          986
Играла бликами вода.
Сам, не дождавшись продолженья,
Спросил Степана я тогда:

«Скажи, с тех пор встречал ли кто-то,                  987
Ведь мир не так уж и велик,
Илью, Арину ли, Федота
На тропах матушки Земли?»

Степан зевнул в ответ устало,                          988
Повёл в раздумьи тут плечом, -
Мол-де, совсем уж не пристало
Вести беседы ни о чём:

«Ну, что сказать тут про Арину?                        989
Никто не слышал из села.
Исчезла – только и помину.
Видать, и вправду, померла.

Илья? Тот вовсе неизвестен,                            990
Никто не знал его в лицо.
А вот Федот?… Со странной вестью
Раз получил я письмецо.

Писал ко мне дружок старинный                          991
Из подмосковного села.
Когда-то нас дорогой длинной
Жизнь долго об руку вела.

Своя у каждого дорога.                                 992
Так он, не знаю отчего,
Решил податься ближе к Богу.
Да, впрочем, то – дела его.

Но договор не забываем                                 993
И письмецо от скорых рук
Пусть иногда, да начеркаем,
Хоть не всегда и есть досуг.

Тут пишет он: «Привет, Степаша!                        994
Как жизнь? Душа чем занята?
А, впрочем, жизнь пустая наша
Лишь только тлен и суета.

Вот так и я, тая тревогу,                              995
Решил подумать о душе.
Кто знает, как длинна дорога,
И, может быть, пора уже?

Так и решил я этим летом                               996
Уйти на время в монастырь.
Ушёл к заутрени* с рассветом
И след на месяц мой простыл.

Любой работой не гнушался,                             997
Как всякий трудник** там я был,
Что для себя во всём старался:
Дрова рубил, полы ли мыл.

Питались пищей лишь простою                            998
И я – ни капли в рот, ни-ни.
Вот, чую телом и душою, -
Не зря проходят эти дни.

Ты не поверишь мне, Степаша.                           999
Что жизнь была? Сплошной обман.
Придёшь с работы, сразу «вмажешь»
И тотчас – ноги на диван.

А здесь-то, всё – иное дело.                          1000
Жизнь обернулась мне другой.
Придёшь, усталость как слетела.
Вот так бы нам хоть раз с тобой!?

Вот, как-то раз был в сад я послан                    1001
Помочь садовнику в делах.
Садовник тот – детина рослый,
С медвежьей выправкой монах.

Он обернулся тотчас сразу.                            1002
Я замер. Шрам на пол-лица
Носил зарубкой одноглазый.
Свирепый вид был у отца.

Тут и запало мне тогда-то,                            1003
Твоё припомнив письмецо:
«А ну, как этот бородатый -
Одно с Федотом тем лицо?»

Пустился тут с ним в разговоры,                       1004
Но пнём молчал святой отец
И всё ж уловкой очень скоро
Его поддел я под конец.

И подойдя к нему за спину,                            1005
Когда стоял он среди роз,
«Скажи, не знал ли ты… Арину?» -
Я еле слышно произнёс.

Тот вздрогнул, словно от удара                        1006
И стал белее полотна.
Казалось, вдруг внезапным жаром
Он унесён в кошмары сна.

И посмотрев, не видя, глазом,                         1007
Так, словно раненый циклоп,
Он в сад побрёл, согнувшись разом,
И дрожью бил его озноб.

Заметил тут отца я Савву,                              1008
Что недалече был в делах.
Его я знал совсем недавно, -
Старейший был он здесь монах.

Всё это издали приметив,                               1009
Истолковал на свой он лад.
Как подобает, был приветлив,
И мне сказал: «Послушай, брат,

Не докучай ему речами.                                 1010
Слов не дождёшься ты в ответ:
Хранить печальное молчанье
Отец Егорий дал обет.

И лишь Всевышнему известна                             1011
Былых грехов его печать
И, отчего душе так тесно,
Ему лишь может отвечать.»

Кивнув в ответ ему согласно,                           1012
Я мог доволен быть едва.
Совсем уж были мне неясны
Его пространные слова.

И я спросил, как мог, в надежде,                       1013
Хоть нужных слов не подберу:
«А как Егорий звался прежде,
Там, в прошлой жизни,… на миру?»

«Не помню. То давненько было.                          1014
Уже пошёл который год. –
Сказал монах, сопя уныло, -
Пожалуй,... кажется,... Федот.»

Степан уснул на полуслове,                             1015
В плащ завернувшись у костра.
Закат алел оттенком крови
На зубьях леса до утра.

И долго думал я в печали,                              1016
Смотря с обрыва в тени вод,
Что с тихим плеском исчезали,
Речной минуя поворот.

Катились плавно и бесстрастно,                         1017
Так, словно Времени река.
Темнели в сумраке неясно
Размытой тенью берега.

Заворожён печальной тайной,                            1018
Как тенью света бытия,
Вдруг, мыслью пойманный случайной,
Тут с горечью подумал я:

«Когда бы всё не так трагично                          1019
Сложилось волею судьбы,
Боюсь, что в жизни, — нам привычной,
Им счастья не было б, увы.

Легко ль жилось бы им и просто                         1020
Или под крики птичьих стай
Всё вспоминали б дальний остров,
Как тот, потерянный свой рай?

И как бы мир несовершенный                             1021
Воспринял свет их детских душ, -
Тех, для кого превыше ценность
Сиянья звёзд в бездоньи луж?

От сердца чистого не скроешь:                          1022
Живут, нередко, там и тут –
Так, — ни злодеи, ни герои,
Что не спасут и не распнут.

Кроят сердца, и ум, и души                             1023
Под переменчивый наш мир.
Покой свой мыслью не наруша,
Находят жалкий свой кумир.

Всё с равнодушием встречают,                           1024
Что только выше их забот
И, оступившись, замечаю –
Они опасней, чем Федот.»

Любуясь красками заката,                               1025
Что тают в пене облаков,
Я в глубь небесного каскада
Смотрел, как в тьму былых веков.

Над старым, мудрым Усафаром,                           1026
Как девять тысяч лет назад,
Пылал холодным, чистым жаром
От искры солнечной закат.

Там, в глубине веков, над нами                         1027
Бродила утренняя рань.
Дымки туманов облаками
Тянулись за земную грань.

А воздух был так чист и светел,                        1028
Что видно было далеко
И, приглядевшись, я заметил
Одно средь дальних облаков:

Так схоже с нартою оленьей,                            1029
Что мчит, неся к своей судьбе
Сквозь синеву, прозрачной тенью
Два силуэта в полутьме.

И тает, дымкой растекаясь,                             1030
В дали малиновой, как сон,
И мне почудилось, — стихает
Там колокольный перезвон.

Заутреня* – утренняя церковная служба
Трудник** – добровольный работник при монастыре



            КОНЕЦ.